Причина успеха
Шрифт:
Над нами нависали красные вершины Довита. Я тысячу раз проезжала мимо этих гор раньше, но лишь сейчас мне начало казаться, что они таят в себе угрозу – потому что я знала, что там, в этих горах, происходит что-то ужасное. Пыль сгущалась в воздухе, предвещая песчаную бурю. Солнце пыталось пробиться сквозь завесу, но проникал лишь слабый, рассеянный свет.
Дорога сворачивала налево, в подобие короткого коридора в массиве горы, который вел на плато. На развилке мы остановились. С гор послышался бой барабанов. Медленный, пустой, одинокий звук.
Клайв сказал, что спутниковую тарелку и оборудование придется оставить здесь, так как внутри горной цепи сигнала не будет. И тут сквозь песчаную
Мухаммед поспешил им навстречу. Кожа на их лицах натянулась, застыв в жутковатой широкой улыбке. Но они не улыбались. О'Рурк и я тоже двинулись им навстречу. Выражение их глаз заставило нас ужаснуться – во взгляде теплилось сознание, но лица и тела после долгого голодания уже не были похожи на человеческие.
К Мухаммеду подошел юноша лет семнадцати и заговорил с ним. Он говорил медленно, будто у него кружилась голова и он никак не мог сконцентрироваться. Его зубы и голова казались неестественно огромными – из-за отсутствия волос на голове, жира и мускулов на лице. Он весь состоял из кожи. Вокруг тела был обернут кусок коричневой мешковины, из-под которой торчали острые плечи.
– Он из моего района, – сказал Мухаммед. – Говорит, что там несколько тысяч беженцев.
Мальчик снова заговорил, медленно касаясь переносицы большим, указательным и средним пальцами, будто пытался собраться с мыслями.
– Говорит, что они уже давно ничего не ели. Спрашивает, привезли ли мы еду.
Мухаммед, как всегда, говорил на прекрасном английском. Мы с О'Рурком переглянулись, уже понимая, что нам предстоит.
– Ну что, пойдем посмотрим, а потом вернемся за грузовиками? – сказал О'Рурк.
– Да. Думаю, да.
В джипе было несколько высококалорийных бисквитов. Мы накормили тех, кто вышел нас встречать.
Оливер говорил с технической группой. Они решили припарковать фургон между дорогой и горами и попытаться наладить связь.
По дороге в горы нам попадалось все больше людей, но мы не останавливались. Увидев это, некоторые их них поворачивали назад, вслед за джипом. Оливер словно оцепенел. Кейт Форчун учащенно дышала и издавала странные звуки. Она схватила О'Рурка за локоть – он вел машину – и сказала, что ей плохо. Он велел ей заткнуться.
Когда мы оказались в узком разломе внутри горы, песок все еще вихрем кружился у подножия, а беженцы шли навстречу, тыкая пальцами в рот. Все это было очень странно. Мы ехали по короткому коридору, похожему на расщелину. С обеих сторон отвесно возвышалась скала. Потом мы свернули и оказались на площадке, окруженной горами. Площадка была радиусом примерно три четверти мили и очень неровная – то резко ныряла вниз, то вздымалась вверх. Над землей висела плотная дымовая завеса. Площадка была сплошь усеяна людьми – тысячами, десятками тысяч людей. Они сидели на земле и жгли костры. Я не заметила, чтобы они двигались, но шум стоял оглушительный. И жуткий – одновременный плач тысяч людей. Я выглянула в окно джипа и увидела молодую девушку. Ее слезы казались огромными пузырями влаги на увядшем лице. Я была в шоке и не могла поверить, что это высохшее тельце было еще способно производить жидкость.
Мы вышли из машин. Мухаммед разговаривал с группой мужчин, вышедших ему навстречу. Может, это были старейшины деревень, а может, представители АСК. Слева от меня раздавался барабанный бой. Я двинулась на звук.
Чуть левее, у подножия горы, складывали мертвых. Два или три десятка тел лежали ровной линией. Люди плакали, мужчины копали могилы палками. Со всех сторон сюда на руках несли мертвые тела. Какой-то мужчина опустил на землю трупик ребенка. Ребенок был завернут
У груды мертвецов сидела женщина, склонившись над телом сына. Она сняла мешковину, закрывавшую его лицо, и хлопала в ладоши у него над головой, будто пыталась разбудить его. Казалось, она делает все возможное, чтобы остановить боль. Она трясла руками, будто стряхивая капли воды, закрывала глаза ладонями и хваталась за виски, потом брала своего сына за голову и пыталась разговаривать с ним, потом снова хлопала в ладоши, но ничего не помогало. Я посмотрела на мальчика, который лежал перед ней, – недвижимое, мертвое тело – и подумала: как нелепо, что он умер от голода. Как нелепо, что люди испытывают все эти страдания не из-за внезапного несчастного случая или неизлечимой болезни, а из-за того, что им нечего есть, когда во всем мире еды сколько угодно.
Большинство беженцев сидели или лежали на земле группами. Из-за слабости и затуманенного голодом сознания они никак не реагировали на наше присутствие. Никогда в жизни я не видела людей, столь истощенных голодом, но продолжающих цепляться за жизнь. Я медленно вернулась к Мухаммеду, который все еще разговаривал со старейшинами. Почувствовав, что по щекам текут слезы, я постаралась взять себя в руки.
Проходя мимо “лендкрузера”, я на минуту задержалась. Коринна стояла, облокотившись о заднее стекло. Ее кулаки были крепко сжаты, плечи сгорбились. Она плакала, ее лицо под темными очками принимало немыслимые, чудовищные выражения, тело дергалось в судорогах. Я видела, что она плачет, но не попыталась успокоить ее. Я смотрела, как она стонет и бьется в истерике, и была рада, потому что наконец поняла, что она тоже из плоти и крови, а вовсе не из бетона, лайкры или органического стекла.
Заметив, что я наблюдаю за ней, Коринна прислонилась лбом к стеклу машины и сказала:
– Можно сигарету?
Я протянула ей сигарету и поднесла зажигалку. Кейт сидела в “лендкрузере”, обхватив голову руками.
Джулиан и Оливер стояли поодиночке, словно загипнотизированные. Ни Генри, ни Бетти, ни Шарон не было видно. О'Рурк склонился над телом ребенка. Он молчал и выглядел как всегда – вот только по лицу его струились слезы.
Я не знала, что делать. Я тоже была словно под гипнозом и могла только стоять и смотреть на все это. Ужас был настолько всепоглощающим, настолько грандиозным, что, казалось, с этого момента уже ничего не может быть как раньше и мир прекратит свое существование, – мы не сможем говорить, солнце не продолжит свой путь по небосводу, ветер затихнет навсегда. Казалось невозможным, что такое может происходить, в то время как остальной мир продолжает жить по своим законам, не останавливаясь и не задумываясь ни на минуту.
Глава 30
Единственный способ побороть оцепенение – не размышлять, а быстро действовать, выполняя одно задание за другим.
О'Рурк, Генри, Мухаммед, Бетти и я собрались у машин. Солнце пробивалось через пыль, отбрасывая снопы света, будто сквозь потолочные балки. Нам придется иметь дело с десятью, может, двадцатью тысячами беженцев.
– Наверняка холера процветает, – сказал О'Рурк.
План был такой: мы с Мухаммедом занимаемся регидратацией и распределением пищи, Генри проверит чистоту пресных источников и определит зоны дефекации. Бетти будет делать прививки от кори. О'Рурк и Шарон организуют что-то вроде кризисного центра для тяжелых больных.