Причуды любви: Сборник эротических рассказов
Шрифт:
Явились девицы всех видов, размеров и форм. Дородная мамаша-землянка нордического типа и сухой сорокалетний бабец с угловатыми формами. Обычный контингент портовых девиц, профессионально жестких и лишенных привлекательности, всегда ищущих постоянного места работы. Пара космических вдов, желающих прогулять свое потомство в космосе. Неряхи и чистюли, худыли и толстухи — за день через мой кабинет прошло не менее пятидесяти женщин.
Но мысль моя постоянно возвращалась к первой кандидатке, к Еве Тайлер. Я еще никогда не видел экипажной девицы такого типа. Она выглядела
В конце концов я отбросил сомнения. Не стоило рассматривать ситуацию глазами реалиста, каким был я, допуская тем самым ошибку. Главное — девушка устраивала экипаж. В ее возрасте знают, что делают; в мои обязанности не входили заботы о приличиях ее поведения, и вообще у меня попросту разыгралось воображение. Космическое путешествие — занятие для взрослых. Девушка излучала шарм, обладала приятной внешностью, чем-то привлекала. Черт подери, она хочет лететь и безусловно понравится экипажу. Прочь раздумья!
Я позвонил ей в тот же вечер и сказал, что мы ее берем. Она буквально расцеловала меня в видеофон.
Через трое суток мы направились в район Сириуса. Старт был выполнен безупречно. Мы поднялись на реакторах, пронзили облачный слой. Затем включили основные двигатели, чтобы добраться до зоны входа в подпространство, и вошли в него.
Мне казалось, что путешествие пройдет у нас мирно. Но как жестоко я ошибся.
Мы предоставили Еве кабину рядом с кают-компанией — только там стояла двуспальная кровать и был двойной иллюминатор, чтобы романтики могли насладиться красотами космоса. Она прежде всего привела ее в порядок — кабина не использовалась три года — и вечером первого дня пригласила меня с капитаном посетить ее жилище.
Она повесила занавески, в углу стояли несколько зеленых растений, взятых на камбузе — кабина выглядела уютной, веселой и красочной. Я улыбнулся капитану, она улыбнулась мне. Казалось, Ева с легкостью справится и с остальными обязанностями.
На военных крейсерах придерживаются негласного правила — никто не не пользуется услугами экипажной девицы первые двое суток полета в подпространстве. С одной стороны, соблюдается кое-какое достоинство, а кроме того в первые двое суток каждый занят тем, чтобы наладить работу для обеспечения безупречного полета. Экипаж крейсера — отлично отработанный механизм, но на борту нет ни одного лишнего человека.
Я обошел корабль, побеседовал с людьми, пытаясь прочесть на лицах признаки нервного напряжения. Напряжение на звездолете смерти подобно. Путешествие в подпространстве требует тщательных расчетов и четких реакций, а если нутро человека сжимается от страха, он может допустить ошибку в десятую долю секунды, и нас из подпространства выбросит в пылающее чрево звезды.
Чтобы этого не случилось, звездолеты укомплектованы офицерами-психологами. И одним из лучших — самым лучшим — инструментом психолога для снятия напряжения на борту является экипажная девица. О благе общения
Раньше экипажных девиц не было. Космическое путешествие было привилегией мужчин, ведь процент несчастных случаев достигал 30 %. Потом психологи занялись выяснением причин возникновения напряжения на борту и выяснили, что большая часть происшествий связана с ограничениями в области секса. Группа мужчин в консервной коробке в короткий срок доходила до кипения и с трудом могла завершить восьмимесячный или годовой полет.
В 2079 году «Мститель» стартовал с Веги и допустил ошибку. Корабль вынырнул из подпространства вблизи Проциона. Через три года летящий на Альтаир «Титан» не получил даже этого шанса. Они неправильно включили гироскоп и очутились в фотосфере Бетельгейзе. После этой трагедии присутствие экипажных девиц стало обязательным.
К концу вторых суток я подметил нервное напряжение у нескольких человек. У меня был громадный запас транквилизаторов, но лучшим болеутоляющим, на мой взгляд, является женская нежность. Поэтому я посоветовал им поменять расписание, чтобы вступить в общение с нашей новой экипажной девицей.
Их было трое — Кафуцци, Леонардс и Маршалл. Каждый из них для виду упирался, якобы не желая идти впереди друзей. Поскольку их споры не прекращались, я посоветовал им вытянуть жребий. Выиграл Маршалл. Он с хохотом ударил кулаком по сигналу «от службы освобожден» и направился в кабину экипажной девицы.
Через пять минут он вернулся, пока я продолжал стряхивать с Кафуцци и Леонардса блох, пытаясь умерить их нетерпение. Через час мы вступали в зону сложного перехода, и они были на взводе.
— А вот и Маршалл, — вдруг сказал Кафуцци.
— Старина Маршалл, чистый пулемет, — хохотнул Леонардс.
Я повернулся к нему.
— Вы что спешите на поезд?
Он стыдливо улыбнулся.
— Сожалею, но я не смог даже подойти к ней. Она сказала, что не в силах заниматься эдакими пустячками сегодня вечером из-за приступа космической лихорадки.
Я должен был похолодеть, услышав эти слова. Но поскольку в глубине души я отрицал возможность крупных неприятностей, совершив ошибку в оценке кандидатки, и не желая к тому же тревожить людей, то сказал:
— Пошлю к ней врача. Нас вряд ли устроит, если она заболеет.
Полчаса спустя, когда я работал в своей каюте над психокартами экипажа, загудел интерфон. Я включил тумблер. На связи был Толбертсон, наш целитель.
— Харп, я только что осмотрел вашу экипажную девицу.
— Как она себя чувствует? Надеюсь, лучше.
— Харпер, у нее космическая лихорадка совершенно новой формы, то есть без всяких симптомов. Диагнограмма абсолютно пуста. Ни лихорадки, ни избытка белых телец, ни глазного расстройства, совсем ничего. Кое-какие нарушения на уровне нейронов, но такие у нас постоянно. Машина заявляет, что она в отличной форме. А девица утверждает, что больна. Итак?
Я едва смог выдавить:
— Берт, быть может, у нее что-нибудь необычное? Сделай еще одну диагнограмму.