Причуды моей памяти
Шрифт:
Эта особенность странная, почти таинственная, представляется мне связанной с язычеством, с культом Зевса и Афины.
Человек слишком жаден. Как выразился один богослов — «человек ненасытен» и в ненависти, и в любви. Ему нужны кумиры не только для поклонения и любви, они же и для ненависти.
Человек «внутри себя искривлен» (Лютер).
— Мне сказали, что у меня сердечная недостаточность.
— Лекарство прописали?
— Не врач сказал, а учительница.
Я
В Копенгагене на главном здании Института физики Нильса Бора мы прочитали надпись: «Ничто из того, что делается в этом Институте, не должно оставаться секретным, оно должно поступать во всеобщее пользование».
В 1940 году к Тимофееву-Ресовскому в его институт под Берлином явился знаменитый немецкий изобретатель Манфред Ардена.
В кабинете Зубра он увидел плакат, самодельный, во всю стену: «Осторожно, СС слушает!»
Дерзкая эта пародия в те годы выглядела вызывающе. Ардена всегда вспоминал о ней восхищенно.
Я встречался с ним в его лаборатории где-то в шестидесятые годы в ГДР. Он представлял собой изобретательский «комбайн», его работы и открытия охватывали биологию, медицину, электронику, атомную физику и все-все остальное.
Он успешно работал при Гитлере, и после войны в ГДР, и в СССР.
«Вдруг мне пришло в голову: а свет солнца и звезд, как он доходит до нас? Эфир? Через эфир? А за пределами Вселенной, куда не проникает ни один световой луч? Что там делает эфир?»
Мысль о том, что все мировое пространство заполнено веществом, единственное назначение которого — облегчить нам понимание, как распространяется свет, если он туда попадет, — эта мысль показалась мне абсурдной.
Примерно так рассказывал мне о своих размышлениях Абрам Федорович Иоффе.
Примечательно, какие простые вопросы одолевали великих физиков. Ведь примерно подобное было у М. Планка, у Галилея, у Ньютона.
«Я видел людей, не способных к науке, но никогда не видел, чтобы люди были не способны к добродетели» (Конфуций).
Самая справедливая из властей — это природа. Она исполняет свои законы неуклонно. За нарушение этих законов карает так же неуклонно.
Образ врага всегда был главным в духовной жизни советского человека. Нас с детства учили не любви, а ненависти, не милосердию, а борьбе, не сочувствию к эксплуатируемым, а уничтожению эксплуататоров. Кругом были враги, шпионы. Агенты. Внутри страны — вредители, враги народа, перерожденцы, оппозиция, врачи-убийцы, диссиденты, уклонисты, вейсманисты.
Мы не привыкли понимать противника, прощать заблуждения, уважать чужие взгляды.
«Если враг
Он прожил жизнь, ни разу не подняв глаза к небу. Служил, копался в огороде, пил, жрал, блудил, на все мои разговоры отвечал: «Творец плевал на меня, не нашел времени сказать мне, на кой черт я живу, я для него — козявка, а у меня, между прочим, кепка 59-го размера!»
— Как же вы, культурный человек, не читали Толстого?
— Ну и что, и Пушкин его не читал.
— Всюду немцы, евреи, татары. Оккупировали они нашу нацию. У Ленина еврейская кровь, цари наши наполовину немцы.
— Считай, на девять десятых.
— Скоро нас, чисто русских, не останется. Моя дочь крутит с испанцем. Зачем нам испанец?
— У нас в лаборатории делают анализ. Хочешь, тебе сделают.
— Какой анализ?
— Сколько в тебе какой крови. Думаю, что там будет и литовская, и польская, конечно, монгольская, будет и французская. Ты ведь смоленский? Будет и финская. Давай?
— Да пошел ты!
После завтрака детей повели гулять. Марья Никитична надела шляпку и выстроила всех в пары. Катя сказала, что она с Васей не пойдет, потому что он не дышит.
— Как так не дышит? — спросила Марья Никитична.
— Он и на завтраке уже не дышал, — сказала Катя. Марья Никитична испугалась.
— Ты почему не дышишь?
— А неохота, — сказал Вася.
— Как же, все дети дышат, а ты что, особенный?
— Да устал я дышать, — сказал Вася
— Ну тогда не пойдешь гулять, зачем тебе свежий воздух. Но Вася не огорчился, он остался и стал вырезать колечки и рисовать мушек.
Марья Никитична повела ребят в садик, но там она подумала: а что если ребенок задохнется? Все же она отвечала за детей. И она по мобильнику позвонила Васиной маме, пусть та отвечает за своего ребенка.
— Как так не дышит? — спросила Васина мама и заплакала.
– Успокойтесь, — сказала Марья Никитична, — он жив-здоров, он просто у вас избалованный мальчик. Мама срочно приехала.
— Может, тебя обидели? — спросила она. — Что значит надоело? Я всю жизнь дышу, и папа твой дышит. Нет, тут что-то не так. Наверняка мальчика обидели. Почему вы ребенка не повели гулять? — спросила она Марью Никитичну. — Мало ли что не дышит, гулять-то он имеет право?
Марья Никитична не согласилась, потому что все это было непедагогично.
— Вы бы лучше о других подумали, какой он пример подает нашим детям, — сказала она, — неизвестно, можно ли его дальше держать в коллективе.
Мама взяла Васю домой, но и дома Вася не дышал. Он по-прежнему был веселый мальчик, с хорошим аппетитом, но дышать не хотел. Пришлось вызвать доктора.