Приди, весна
Шрифт:
Снизу до нее донесся смех Баттонз. Она улыбнулась. Интересно, что скажет Бак, увидев девочку в дорогой, красивой одежде, которую заказала для нее Роза? Зак опять уехал в Бастид-Хил, на этот раз со списком необходимой одежды для Баттонз, и Роза заставила его пообещать, что он завтра же все привезет. А пока Роза приспособила в качестве ночной рубашки для Баттонз одну из своих блузок из мягкой ткани. Баттонз согласилась ее поносить, пока сохло ее шелковое платьице и еще одно, ситцевое, которое Анника тоже захватила
Старый коричневый костюм Анники лежал на полу у двери. Привести его в порядок было уже невозможно, и она решила выбросить костюм. Однако во взгляде ее, устремленном на него, была печаль. Глядя на него, она не могла не вспомнить все то, что произошло с ней в последние два месяца. Несмотря на тяготы, сомнения и ссоры с Баком, дни, проведенные ею в Блу-Крик, были в какой-то степени самыми счастливыми в ее жизни.
Она подошла к окну, чтобы посмотреть, как солнце опускается за горы. Не глядит ли и Бак сейчас на этот закат? Будем надеяться, подумала она со вздохом, что темнота заставит его поторопиться.
ГЛАВА 20
Такой отвратительной галлюцинации у него еще не было.
На его груди стояло существо размером с крысу и, нервно вращая своими круглыми, навыкате глазами, поводило тупым носом, по обе стороны которого торчали черные усы. Тоненькие, как спички, лапы существа, казалось, вот-вот подломятся под тяжестью его наполовину лысого, наполовину покрытого спутанной шерстью тела, которое сотрясала непрекращающаяся дрожь. Существо открыло пасть, из которой на него пахнуло острым собачьим запахом, и лизнуло его в губы.
Бак поморщился и отвернул лицо в попытке избежать новых прикосновений влажного языка.
– Уйди от меня, Мышка!
Он хотел сбросить с себя чихуахуа, но сил у него хватило лишь на то, чтобы слегка поднять руку.
Слуха его коснулась чье-то шарканье, и, повернув голову, он увидел Старого Теда. Подойдя к кровати, Тед наклонился, взял собачку и сунул ее себе за пазуху.
– Пора бы тебе уже и проснуться.
– Я не умер?
– Нет, если только мертвые вдруг не начали разговаривать, а я о таком пока не слыхал. Видок у тебя, надо сказать, такой, будто ты побывал в аду.
Бак почувствовал аромат кофе. К нему примешивался еще какой-то запах, но, как он ни старался, ему никак не удавалось его определить. Он сделал попытку приподнять голову, но тут же опять уронил ее на подушки.
– Похоже, я не могу пошевелить и пальцем.
– Лихорадка вытянула из тебя все силы. Да, я приготовил поесть, если тебе вдруг захочется. Можешь сам сесть или мне тебя приподнять?
После нескольких безуспешных попыток Бак сдался.
– Без твоей помощи, похоже, не обойтись.
Пробормотав что-то нечленораздельное, Старый Тед склонился над ним и, поминутно кряхтя и охая, помог Баку принять сидячее положение. После чего
– Что тебе принести?
– А что у тебя есть?
– Копченая оленина, галеты, кофе и мясная подлива.
– Галету и кофе.
Шаркая, Старый Тед отошел к столу, взял тарелку, положил на нее галету и, налив в кружку кофе, отнес все Баку.
– Тебе повезло, что я проезжал мимо.
– Сколько времени я пробыл в беспамятстве?
– Я здесь уже с неделю. Думаю, ты был в бреду день или два до того, как я появился. Один из твоих мулов забрел сюда в поисках еды.
– Теперь я понимаю, откуда здесь этот странный запах.
– Да, попытался убраться, но, кажется, развез грязи еще больше, – признал Тед.
Бак откусил от галеты и сделал глоток кофе. Нога его все еще пульсировала. Но он не знал, было ли это добрым знаком. По крайней мере, она не онемела, однако он не спешил взглянуть на нее, боясь увидеть, что она почернела от гангрены.
– Что случилось? – спросил Тед.
– Горная кошка. Пума. Я подстрелил оленя, и ей захотелось его попробовать. А я оказался у нее на дороге.
Тед откашлялся и спросил, избегая встречаться взглядом с Баком:
– А где ребенок?
Боль, пронзившая Бака при этих словах, боль от потери Анники и Бейби, была сильнее, чем от когтей пумы.
– Уехала. Женщина взяла ее с собой.
– И ты ей позволил?
– Даже велел, – ответил Бак. Теду совсем необязательно было знать, что Анника бросила его, убежала от него тайком, разбив ему сердце с такой же легкостью, с какой ты убиваешь летом комара.
– Да что ты говоришь? – Тед подался слегка вперед, и его красные, в прожилках щеки затряслись. Нахмурившись, он убрал упавшую на лицо прядь волос.
– Еще кофе. – Бак протянул кружку, надеясь отвлечь старика.
Когда Тед поднялся, чтобы налить в кружку кофе, Бак попытался переменить тему:
– Лихорадка, значит. Вон оно что.
– Тебе было очень плохо. Когда я вошел, ты совсем ничего не соображал. – Тед протянул Баку полную кружку. – Я промыл тебе, как мог, рану на ноге и положил на нее хлеб, но она все еще сочится из-под повязки.
– Ты думаешь, рана загноилась? – Задавая этот вопрос, Бак вдруг с необычайной ясностью понял, что ему в высшей степени наплевать, занес ли он в рану инфекцию или нет. Сказать по правде, ему было сейчас на все наплевать.
Старый Тед покачал головой.
– Я держал рану в чистоте, но ее нужно обязательно зашить.
– Почему же ты этого не сделал?
Тед пожал плечами.
– Руки у меня уже не те, дрожат.
Бак поставил тарелку с чашкой на стоявший подле кровати ящик и откинул одеяло. На нем все еще было его грязное нижнее белье, но Тед разрезал кальсоны на левой ноге и перевязал рану.