Придон
Шрифт:
– Это слишком хорошее предложение… Я просто не верю. Ты где-то врешь, но не пойму где…
Черево в возмущении даже приподнялся на локте:
– Не могу лгать, когда меня так беззастенчиво слушают! Свиньи обожают докапываться до корней, но не артане же? Вообще у меня только один недостаток… Недостаток денег, а в остальном я само совершенство…
Придон буркнул недоверчиво:
– Черево, не хочу тебя обидеть, но…
Черево воскликнул в возмущении:
– «Не хочу тебя обидеть», значит, сейчас обольют грязью. Ладно, умные не обижаются, они делают выводы… А вывод прост: Тулей предлагает решить судьбу Куябы
Придон подумал, кивнул.
– Обещаю в случае победы Куябу не разорять. Зачем же стану разорять… свой город?
В шатер пришли Аснерд, Вяземайт. Черево приветствовал их молодецким взмахом, не поднимаясь с лавки, по-хозяйски пригласил к столу. Аснерд рассматривал его с любопытством.
– Как в старые добрые времена, – сказал он. – Сколько Прошло… Полгода? А как целая жизнь! Чем занимаешься, Черево?
– Он подает нам советы, – сказал Придон язвительно, – как победить.
Черево не успел возмутиться или сделать вид, что возмущается, у него это не понять, как Вяземайт сказал очень серьезно:
– Принимать советы врагов – ошибка, но выслушивать их надо, чтобы поступить наоборот.
Черево всплеснул руками, все такими же пухлыми и белыми:
– Это я враг? Кому я враг? Я только сам себе враг, а всем остальным я вообще черт-те что!.. Просто мне даже самому кажется, что так можно закончить войну намного проще. Садитесь, садитесь, разрешаю!.. Обсудим спокойно, за кувшинчиком крепкого… гм… настоя какой-нибудь травки. А лучше – на травке… Вы же знаете, что все враждебности, что злейший враг выскажет в лицо, ничто в сравнении с тем, что лучшие друзья говорят о нас за спиной! А я даже не злейший враг. Говорят же, что хороший друг на веселье должен являться по зову, на бедствие друга приходить без зова. Вот я и пришел!..
Вяземайт обронил спокойно:
– Иного выгоднее иметь в числе врагов, чем в числе друзей. Еще говорят, берегись мухи, что сидела на дохлой змее.
Он сел за стол, но все равно получалось, что у Черева преимущество: разговаривает лежа, в то время как верховный волхв сидит. Аснерд все замечал, усмехался, даже подмигнул украдкой Придону. Черево сказал благожелательно:
– Вяземайт, ты мне не веришь, но согласись, что противник, вскрывающий ваши ошибки, гораздо полезнее, чем друг, скрывающий их?.. Так вот, если я противник, то помогающий вам противник, прямо изо всех сил помогающий, уже надрываюсь прямо, за это вы должны меня любить, лелеять… да где же кувшин такого крепкого вашего винца, которое вы называете настоем травки?.. Что у вас за травки растут…
После отбытия Черева военачальники собрались в шатре Придона. Голоса гудели, как шмели в закупоренной тыкве, воздух стал жарким, хотя Придон велел полог держать открытым.
По ту сторону шелковых стен стучали копыта, телохранители злыми голосами останавливали гонцов из дальних земель. Звякало железо.
– Куявы тоже хотят попасть в небесные чертоги, – говорил Вяземайт язвительно, – но боятся умереть. Потому и предлагают обойтись малой кровью!
Они с Аснердом сидели за широким столом, бесполезная карта вся в пятнах, придавлена ножами, двумя тяжелыми кубками, остальные
Придон стоял у входа, время от времени выглядывая наружу. Солнце в зените, далекие белые стены сверкают, как снег на вершинах гор, от них веет прохладой, а синее небо раскалилось до белизны, день жаркий, самое время ввязаться бы в долгое сражение, измотать куявов в их тяжеленных доспехах…
За спиной прокатывался, как далекий добродушный гром, неторопливый рассудительный голос Аснерда:
– Нам понятно, что эти трусы не понимают красоты схватки грудь в грудь, когда звенит сталь и льется горячая кровь… Но куявы хитры, хитры! Никогда бы не предложили такое, если бы не были уверены вот так прямо целиком и полностью, что будет их верх.
Придон молчал, не поворачивался, чтобы не умолкли, ожидая, когда заговорит он, молодой тцар и вождь всего похода. На карту поставлено слишком многое, страшно промахнуться. Но в то же время артанам брошен вызов, не принять – уже пятно на чести.
В шатер иногда заглядывали Крок и Франк, оруженосцы заносили кувшины с охлажденной жги-травой, настоем горицвета и плакун-травы.
Щецин сказал раздраженно:
– Я вообще не знаю, стоит ли принимать это… ну, отряд на отряд?
Аснерд сразу набычился, пробурчал густым раскатистым басом:
– А что плохого?
– Да все плохо! – взорвался Щецин. – Куявы – не артане. У нас – страна, где лучшие из героев. У куявов таких нет, зато могут нацепить доспехи на просто крепких мужчин и выучить их так, что будут драться сильнее наших! Тихо-тихо, вы сами видели в недавних битвах, когда их отряды в сотню человек сдерживали натиск наших тысяч!..
Военачальники помрачнели. Да, среди куявов героев нет, но противно само напоминание, что их тяжеловооруженная конница сильнее артанской и тяжеловооруженные ратники – сильнее артанских. К счастью, куявы не могут все огромное войско одеть в дорогие доспехи и выучить драться, чтобы двигались как один человек. Остальные куявские войска – хорошо вооруженная толпа, стадо, что легко рассыпается под хищными топорами артанских удальцов.
– Они могут набрать сотню таких, – добавил Щецин мрачно, – что наша сотня не устоит. Не хочется признавать, но это так.
Меклен возразил горячо:
– Хочешь сказать, что деремся хуже?
Щецин поморщился, проигнорировал горячего дурака, сказал, обращаясь к Придону:
– А если сократить сотню до десятка?
Придон буркнул нехотя:
– Можно попытаться.
Он отвернулся, смотрел на далекие белые стены. Меклен спросил задиристо в спину:
– А что это даст?
Придон не ответил, другие тоже проигнорировали, Вяземайт сказал со своего места:
– Десяток, конечно, набрать легче… Из старых бойцов, что знают цену схватки в строю.
– И которые умеют в строю драться, – сказал Аснерд, а затем добавил неожиданно: – Но таких у нас, скажем честно, нет. У нас всегда в цене герои, а герои, понятно, каждый норовит показать себя, красавца. При героях разве что оруженосец, что заносит хвост на поворотах да снимает золотые кольца с убитых. Если наших загнать в строй, все равно каждый полезет вперед, чтобы покрасоваться, он храбрый, смотрите на меня, девки!.. Ну пусть не девки, а Меклен!