Приемная дочь Бабы Яги
Шрифт:
— Спасибо! — прижав руку к сердцу и склонив голову, поблагодарил Велимир и, собирался было продолжить, но Злата его перебила.
— Пойдем к воде, — предложила она, оглядываясь на солнышко, едва ли поднявшееся на четверть из-за горизонта. — Там все и расскажешь.
— Пойдем, — согласно кивнул мужчина и последовал за Златославой, неспешным шагом направившейся вперед по тропе туда, где вставало солнце, и шумела вода.
Они шли молча. Ёжка не знала о чем говорить, а Велимир словно задумался о своем, возможно, обдумывал то, о чем хотел рассказать. Яга порой оборачивалась, бросая короткий взгляд на старшего брата своего мужа, и пыталась сама домыслить причину, по которой этот мужчина хотел убить и ее. Златку, и маленькую Лиску. Получалось плохо. В голове все смешалось, и получилась самая настоящая каша. Ягуся вздохнула, признавая свое бессилие разобраться
— Присядем? — вывел Златку из задумчивости голос мужчины.
Ёжка недоуменно огляделась и нервно усмехнулась, обнаружив, что оказывается, они на берег выйти успели, а она задумалась так, что даже этого не заметила. Еще раз. осмотрев бережок, поросший густой муравой, стелящейся до самой воды, княжна заприметила небольшое бревнышко, наполовину вросшее во влажную почву и поросшее толстым слоем мягкого зеленого мха. видимо на него ей и предлагали присесть. Злата упрашивать себя не стала, опустилась на бревнышко, усадила на колени умилительно серьезную и спокойную Василису и приготовилась слушать. Велимир. наблюдающий за Ягой, вдруг тепло улыбнулся и тихо произнес:
— Ёжка растет.
Бросив недоуменный взгляд на дочку, Баба Яга перевела уже вопросительный взгляд на мужнина брата. Мужчина на это только еще раз улыбнулся и плавно опустился на траву, усаживаясь удобнее и подставляя лицо лучам рассветного солнышка.
— Для начала, я хотел бы прояснить вот что, — произнес он после недолгого молчания, — я и впрямь не желал убивать ни тебя, ни эту кроху — это была вынужденная мера, единственный выход.
— Хороший выход, — возмущенно пробурчала Яга, отвернувшись от немертвого и сделав вид, что любуется рассветом.
— Не хороший, но вынужденный, — поправил ее мужчина и со вздохом произнес. — Чтобы объяснить почему так произошло, я начну издалека, а именно с того момента как я… умер. Меня сразило волошба лесных, когда я летел к деду. Сознание потерял сразу, видимо упал в реку, откуда меня и вытащил один из наших врагов. Он знал, что я умираю, колдовство поразило сердце, и оно почти прекратило биться. Лесной как-то умудрился вернуть мне сознание, чтобы предложить мне жизнь в обмен на службу ему. Я смалодушничал и согласился. Он провел темный ритуал, привязал душу к телу, а само тело каким-то невероятным, как мне тогда казалось, образом осталось нетленным, но уже не живым, хотя сердце забилось вновь, а кровь побежала по жилам. Лишь позже я понял, что не спас свою жизнь, а лишился ее, вместе с ней потеряв и свободу. Я стал рабом лесного, представившегося странным именем — Рауко. Какое-то время я убеждал себя в том, что такая участь лучше смерти, пока не узнал, кто такой мой господин на самом деле.
Велимир вдруг смолк, вперив взгляд в рассветное небо. Злата не решалась окликнуть его, хотя уже начала изнывать от нетерпения, но мужчина не заставил себя ждать совсем уж долго.
— Мы долго путешествовали с Рауко по землям лесных, а я все удивлялся тому, что нас не трогают их воители, — вновь продолжил он свое повествование. — Я знал, что лесные ненавидят немертвых и ожидал, что они попытаются уничтожить как меня, так и моего господина, но что удивительно они этого сделать не пытались. Наоборот! Завидев Рауко, даже большие отряды лесных воинов старались скрыться, не пытаясь напасть и стараясь не привлекать внимания своего сородича. Это конечно породило у меня множество вопросов, которые я не побоялся задать своему господину. В то время он еще был достаточно словоохотлив и откровенен, даже признался, что тело лесного временное пристанище его души и что через несколько лет его придется покинуть, подыскав другое подходящее тело и проведя обряд переселения. Благодаря нескольким оговоркам я пришел к выводу, что тело лесного не первое и даже не второе в череде переселений. Поразмыслив над его словами и всякими недомолвками, стало понятно, что душе моего господина не одна сотня лет, но когда я задал ему вопрос, как долго он живет, тот лишь отшутился.
Златка, жадно слушавшая мужчину, чуть не взвыла от досады, когда он опять замолк. Велимир сидел, задумчиво вертя в руках травинку, словно вновь проживая те далекие дни.
— Путешествие наше продолжалось около пяти лет, на протяжении
— Прямислава?! — не поверила своим ушам Златка и вытаращилась на немертвого так, что тот даже сдержанно усмехнулся на ее лицо глядя.
— Именно, — подтвердил он и продолжил, задумчивым взглядом уставившись вдаль. — Мы находились у самой границы царства твоего батюшки, когда у одной захудалой веси столкнулись с очень красивой девицей, собиравшей травы. Как только Рауко увидел девушку, его взгляд зажегся каким-то зловещим огнем, но тогда я не придал этому большого значения, а следовало бы, — мужчина помолчал чуток и снова заговорил. — Девица представилась Прямиславой, ученицей местной травницы, и с осторожностью поинтересовалась, что так далеко от своих лесов делает длинноухий нелюдь. Смешно сказать, но сейчас и не вспомню даже, что врал ей Рауко, только под конец беседы девушка уже охотно улыбалась тому, кто вселял ужас даже в своих сородичей, и пообещала встретиться с ним еще раз. Вот так мы и обосновались в развалинах древней крепости, которую мне надлежало изучить и разобрать засыпанные подземелья. Господин же тем временем посвящал большую часть своего времени ухаживанию за Прямиславой, что выглядело довольно странно в свете происходивших с его телом изменений. Меня в тот момент эта странность не заинтересовала, хотя должна была насторожить, ведь на протяжении пяти лет Рауко искал себе новое тело, не отвлекаясь ни на что, а тут вдруг позабыл обо всем, увлекшись простой селянкой. Можно было предположить, что он влюбился, но только намного позже я узнал, что ни о какой влюбленности речи и быть не могло, просто он, наконец, нашел то, что искал…
— Он хотел переселить свою душу в женское тело?! — не поверив своим ушам, перебила мужчину Златослава.
— Нет, — без тени улыбки отозвался он на такое смешное предположение, видимо забавным оно ему вовсе не казалось. — Он надеялся, что Прямислава родит ему новое тело. Я до сих пор так и не смог уразуметь, почему так важно было для него, чтобы девица Кощеева рода вынашивала дитя, и почему именно такое тело он страстно желал заполучить. Своего он все же добился. Не так быстро, как хотел, но добился. Прямислава понесла от него ребенка и довольно долго, по-видимому, оставалась в неведении относительно планов Рауко на их совместное дитя. Срок ее близился, господин, изнывая от нетерпения, наведывался к девушке почти каждый день, набрасывая на себя людскую личину, и все вроде у него получилось бы, да только в один прекрасный день Прямислава пропала. Как не искал ее Рауко так и не смог найти…
— Погоди! — почти взмолилась Бабка Ёжка, пытаясь уместить в голове своей все по полочкам, но судя по тому, какая там была каша, полочек отчаянно не хватало. — У меня вопросы к тебе появились!
— Задавай, — кивнул Велимир, внимательно рассматривая Ягу, зеленоватыми глазами.
— Как твой господин узнал, что Прямислава из Кощеева рода? — выпалила первое, что ее сильно смутило в рассказе.
— Дурочка она! Сама ему проболталась, — со вздохом ответил немертвый и, отвернувшись от Златы, устремил свой взгляд на восток.
И так это он безмятежно смотрел на клочки тумана, запутавшиеся в тростниках, и розоватую рассветную дорожку на воде, что Ягуся поняла — тут дело не чисто! Велимир так старался казаться невозмутимым, что сразу стало ясно, воспоминания эти причиняют боль.
— Как она вообще там оказаться умудрилась? — очень тихо спросила Яга, внимательно смотря на Змея, но в то же время, стараясь скрыть от него свое любопытство.
— Та травница, у которой жила Прямислава, была какой-то дальней родней ее матери, — рассеяно отозвался он.