Приемная дочь Бабы Яги
Шрифт:
— А сейчас как же? — едва слышно прошептала Яга, сгорая от стыда. — Сделать можно что? Али худо все совсем?
— Уже сделал, — устало потерев лоб ладонью свободной руки, произнес Ростислав Всеволодович. — Как только Хмурич тут появился и все рассказал, я зов колдунам- воителям направил, скоро тут должны быть. Так, что пока они не явятся носа ни кому из Избушки не высовывать!
— И мне? — опешил лешак, подавившись пирогом, который он только-только откусить успел.
— И тебе, — подтвердил Кощей, наконец, передав принявшуюся вертеться сильнее внучку в руки матери. — Мало ли что этот туман в себе несет, не хватало этому лесу без хозяина остаться.
— И что нам тогда делать раз выходить нельзя? — озадачено поинтересовался Хмурич у царя.
— Ждать, — со вздохом отозвался Ростислав Кощей и тоже принялся за еду.
Пока
Баба Яга усадила Василису на постель, высыпала перед ней игрушки и, оставив под присмотром домовой, присела у письменного стола. Проведя ладонью над фитилем свечи, зажгла его волошбой своей, затем достала письма заранее написанные, брусочек сургуча и маленькую печать, что полагалась ей как царевне Белояжской. С улыбкой глянув на печатку с родовым узором, на ее положение в семье указывающем, и подумала, что теперь вскоре у нее другая появится, ведь с этой ночи она боле не Кощеева дочь, а супруга княжича Лиходольского, Змею Горынычу внуком приходящегося. Теперь главное, чтобы муж новоявленный о такой малости не забыл, как печать родовая, а то вдруг придется родичам новым писать, ежели она своей старой печаткой письмо скрепит, ее не поймут, может, даже и обиду затаят.
Поставив в памяти зарубку, мужу напомнить о печати, если сам, конечно, не догадается и вместе с обещанной шкатулкой не пришлет, Златослава принялась письма запечатывать. Живо она справилась с этим, потом гостинцы все в один короб бережно составила, письма в специальную шкатулку запрятала. Что-то уж больно быстро она сладила, теперь надо бы на другое отвлечься.
Тут вспомнилось Ёжке кое-что, о чем она батюшку попросить хотела. Поднялась она и назад в кухню направилась. Ростислав Всеволодович и Хмурич уже откушать успели и теперь тихо обсуждали что-то. Ягуся их пока отвлекать не стала, налила себе горячего травяного взвара и тихонечко присела за стол, прислушиваясь к разговору. Оказалось, леший царю рассказывал о проблемах, что в его части леса творились, про охотников, что зверье без меры бить стали, про лесорубов, которые так и норовят сильные да здоровые деревья на дрова пустить, когда сухостоя полно. Кощей слушал, кивал и обещал, что с местными старостами деревенскими побеседует по этому поводу, да наказ даст, чтоб следили за тем, что лесорубы и охотники творят, да за руку ежели нужно хватали.
— Златка, а тебе чего? — удивился царь-батюшка, приметив, что дочка за столом сидит и слушает их.
— Просьба у меня к тебе, батюшка, — тихо сказала Ёжка и вздохнула, пытаясь понять, как бы правильно выразить словами, что она хочет.
— Я слушаю тебя, — сделав глоток из своей кружки, произнес Ростислав Кощей.
— Не мог бы ты как-то выяснить, не пропадала ли у кого из бояр Светорецких дочка, али сестра или может быть внучка, — принялась говорить чуть сбивчиво Ягуся. — Я же тебе сказывала, что есть у меня подозрения, кто Василисушке моей отцом приходится, вот потому и уверена я, та, что родила ее, тоже не из простых. Хотелось бы мне знать, что там такого произошло на самом деле, а то больно уж неизвестность меня тревожит.
— Попытаюсь, но обещать, что получится, не могу, — сходу ответил Ростислав Всеволодович и, одним глотком допив напиток, хмуро посоветовал. — А ты, дочка, смотри никому не проболтайся про малышку! Для всех она теперь твоя и Зареслава дочь, о чем я первым делом сообщу всему люду Белояжскому, как только вернусь.
— Но как же так батюшка, ведь поженились мы только-только, а Василисушке осенью год стукнет. Разве кто поверит? — попыталась возразить Ёжка.
— А кто сказал, что мы будем точную дату вашей свадьбы всем растрезвонивать? — лукаво усмехнувшись,
— Как же иначе? — растеряно спросила девушка.
— Да, вот так же! — передразнил ее растерянность царь Кощей и уже без тени усмешки продолжил. — Об обряде, что ночью произошел, знают не многие, и те будут молчать. Для всех желающих я озвучу придумку, что вместе с княжичем и Змеем Горынычем измыслили, и тебе тоже ее запомнить не мешает. Словом дочь моя дело обстояло так — прибыл я к Бабе Яге, чтобы узнать где дочь моя сбежавшая и не у нее ли томится, на что Яга ответила, мол у нее царевна и впрямь жила, да волошбе училась, только умыкнул ее проклятый Змей. Суть да дело, выяснил я, что дочка моя беспутная замуж за княжича Лиходольско выскочила и дедом меня сделать успела, а теперь поселилась семьей своей на границе с княжеством совсем рядом с Избушкой-на-Курьих-Ножках. Проводила меня Баба Яга к своей ученице, да просила не гневаться на дочь бестолковую, ибо любовь с ней приключилась истинная, Богами благословленная. Вот так узнал я, что дочка моя в руках надежных, да семью не опозорила, а честной жизнью супружеской живет и успокоилось сердце отцовской. Пожурил я ее для острастки и наказал по весне с мужем в Белояжск явиться, самими показаться, да внучку привезти. Вот и весь сказ. Ты сама-то все поняла, да запомнила?
— Все, — кивнула Ягуся и улыбнулась несмело. — Это что же получается, мы теперь должны весной в Белояжск приехать? А ежели Матушка-Земля нам с Зареславом к тому времени еще видеться не разрешит?
— Вот как придет время, тогда и решать будем, — отмахнулся Ростислав Кощей. — Пока с людей и того хватит! И без этого тревог не счесть, так что народ особо любопытствовать не будет. Главное, чтобы Иванушка, женишок твой бывший, поверил, а то с него станется до правды дознаться и пакость какую вытворить. Чую я, поперек горла ему замужество твое с Зареславом встанет, как бы не решил тебя вдовой сделать. Ну, тут он конечно охолонется, Зареслав ему не по зубам.
— Ох! — встревожилась Ёжка и, с мольбой глянув на батюшку, осторожно предложила.
— А может, не будем ничего говорить про замужество мое, а? Пущай думают, что сгинула я в лесах да болотах…
— Златослава Ростиславовна, ты сама слышишь, что твой язык мелет? — сурово прикрикнул Кощей на дочь. — Еще чего не хватало! Ежели так заявить, то тут для Ивана Светорецкого такое раздолье будет, он свои интриги как паук паутину сплетет. Ты родная моя не обольщайся! Думаешь, что если он до сих пор на твоем пороге не появился, то значит и не искал. Искал, милая, и со мной встречу устраивал, требуя разрешения по земле нашей беспрепятственно ходить. Боюсь, догадывается он, где ты схоронилась и только царь Еремей пока отпрыска сдерживал, чтобы тот непоправимое не сотворил. Но так скоро царь преставится, вот тогда Ивану уже нечего будет опасаться. И тебе тогда защиты никакой не предвидится, ежели народу объявить то, что ты предложила. Не смогу же я колдунов своих посылать на охрану не пойми кого? А даже если и пошлю, то вопросы возникнут: кто да почему. Злоречия такие пойдут, что саму царскую власть в Белояжске под сомнение поставят. Нет, дочка! При дворе нашем ты появишься как жена княжича и не спорь! И придумку нашу поддержишь, потому как мне необходимо разумное обоснование присутствия полков Змея Лиходольского на наших землях, мне нужно, чтобы никто не усомнился в том, по какой причине у нас с Будимиром союз столь крепкий наметился и мне нужно, чтобы моя дочь и внучка под охраной колдунов находились. А еще я не желаю, чтобы в такое неспокойное время какие-нибудь смутьяны народ подзуживать начали на счет того, что царь де с дочерью справиться не смог, а царство так и вообще ворогам на растерзание отдаст. Злата, прекращай мыслить только о своих бедах, ты же не крестьянка неграмотная! Шире мыслить надо. Шире.
— Я тебя поняла, батюшка, — пристыженно опустив голову, прошептала Яга.
— Ты, дочь, на меня зла не держи, — чуть утихнув, примирительно произнес Ростислав Всеволодович и, руку протянув, потрепал Златку по щеке. — Ну, вот кто тебя еще уму разуму научит, кроме родного отца! Поздновато я, конечно, спохватился, но лучше поздно, чем никогда. Потому, Златослава Ростиславовна, слушай и запоминай, что тебе говорят, когда-нибудь пригодится обязательно.
— Боги с тобой, батюшка! — поспешно воскликнула Ягуся, глаза на отца подняв. — Никакой обиды у меня к тебе нет, просто задумалась я, оказывается, много не знаю и еще больше не понимаю. Плохо это.