Приемная дочь Бабы Яги

Meleth

На мгновение стало темно, и вдруг в единственное окно полился яркий солнечный свет, настолько теплый и ослепительный, что невозможно было поверить — всего-то четверть часа тому назад снаружи было пасмурно и дождливо, как и полагается в осеннюю пору. Сейчас же казалось, что лето вдруг заблудилось у ежкиной Избушки.

— Благодарствую, что откликнулись на мой призыв! — переведя дух, вымолвила Баба Яга и, облизнув вмиг пересохшие губы, громко возвестила. — Я Златослава Ростиславовна, дочь царя Кощея, заявляю, что отныне я мать сего дитя, — при этих словах Верея сделал быстрый шаг к Злате и передала ей притихшую девочку, — кровь моя подтверждает эту клятву, дух мой ответит за нее, род мой поддержит ее.

Осторожно придерживая

одной рукой ребенка, другой же Яга сильно сжала лезвие ножа над чашей. Из рассеченной ладони тоненькой струйкой потекла кровь, собираясь на дне сосуда. Перехватив нож за рукоять, девушка поднесла его к крошечной ручке малышки и остановилась. Златка понимала, что уже начавшийся обряд, на который откликнулись боги, необходимо закончить, и для этого нужна капля крови ребенка. Только духу не хватало поранить малышку, мысль о том, что нужно причинить ей боль была невыносима. Ёжка стиснула зубы и запретила себе об этом думать, иначе не получится довершить обряд, а без него не известно, сколько еще проболеет ребенок. В колдовских книгах говорилось, что благодаря такому обряду, приемная мать сможет оттянуть любые хвори дитя на себя, значит и боль оттянет.

Златослава, прикрыв на мгновение глаза, и тут же их распахнув во всю ширь, кончиком ножа уколола ладошку Ивы. Маленькая, словно красная бусинка, капля крови выступила на бледной коже и тут же была осторожно поддета на лезвие и смешена с кровью девушки в чаше. Малышка не издала ни звука, будто бы прониклась важностью момента, и только таращила большие глазища на Ягу. Златка не выдержала, улыбнулась малютке и чмокнула ее в макушку, покрытую светлыми пушистыми волосиками.

Перемешав кончиком ножа кровь в чаше, Ёжка приняла из рук лешего небольшой пузырек, наполненный живой водой, и полностью вылила его содержимое, смешивая с кровь. Багровой жидкости в чаше было не так много и ее полагалось разделить на части, одну из которой надо было смешать с молоком и дать Иве, другую требовалось употребить самой царевне. Но сперва туда на мгновение окунули подвеску Яг, напитывая жидкость колдовской силой.

Рожок с молоком подавала Верея, держа его в своих руках пока Злата капала туда несколько капель смеси из живой воды и крови. Когда молоко стало бледно- розовым, девушка забрала рожок из рук русалки и приложила к пухлым губкам малышки. Ива, громко причмокивая, принялась сосать молоко, сосредоточено хмуря лобик и отчего-то в тот момент так сильно напоминая маленького котенка, что вызвала невольные улыбки у всех.

Дождавшись, когда исчезнет последняя капля молока, царевна протянула руку к чаше. Морщась, принюхалась к тяжелому запаху крови и, зажмурившись, выпила ее залпом. На языке остался неприятный, солоноватый с металлическим привкус. Сглотнув и прочистив горло, Ёжка приступила к завершению обряда.

— Нарекаю тебя Василисой, — произнесла Златка, глядя только на девочку. — Отныне ты Василиса Кощей, дочь Бабы Яги Златославы Ростиславовны Кощей, внучка царя Ростилава Всеволодовича Кощей — да будет так! Матушка Земля, Отец Небо, прошу, подтвердите мою клятву и благословите нареченную Василисой!

После слов Яги повисла давящая тишина, нарушаемая лишь дыханием собравшихся, но продлилось это не долго. Боги и вправду решили благословить малышку. Сначала, солнечные лучи как живые змейки поползли вперед, окутали и Злату и лежащую у той на коленях Василису, теперь уже нареченную по всем правилам, мягким золотистым облачком, которое словно бы впитывалось в новоявленную мать и дочь. Это Отец Небо обласкал их своей милостью, подтверждая силу проведенного обряда. А еще, потом через много-много лет Злата узнает, что это было не просто благословление. Бог-отец своей силой связал несоединимое, сделав ребенка рожденного другой женщиной по-настоящему родным для Яги, связав их кровью.

Потом и богиня-мать дала свое благословение. Когда сияние окончательно пропало, а солнышко вновь скрылось

за пеленой туч, земля снова дрогнула. Избушка-на-Курьих-Ножках даже подпрыгнула от неожиданности, как и все присутствующие в ней. Когда все успокоилось, затих звон и стук упавших вещей, а так же тихие и чуть испуганные вскрики Яги и русалки, на одеяльце, в которое был укутан ребенок, оказался небольшой медальон.

Серебряный похожий на чуть продолговатую монетку медальон появился, казалось бы, из ниоткуда. Златослава осторожно взяла его в руки, чтобы рассмотреть лучше и удивленно вскрикнула. С обратной стороны в медальон был вплавлен почти такой же овальный рубин, как и на ее подвеске Яги, а с другой красовалась искусно выгравированная плакучая ива.

— Ну, вот, теперь мы одна семья, — подвела итог царевна, переведя взгляд на дочь.

Маленькая Василиса безмятежно спала, причмокивая во сне губками и то, сжимая в кулачок, то разжимая крохотные пальчики. Златослава усмехнулась и, осторожно поднявшись на ноги, понесла малютку в свою спальню. Девушка вошла в просторное, изменившееся за этот месяц помещение и замерла, разглядывая раньше непривычный для нее быт. Рядом с кроватью появилась подвешенная к потолку на прочных канатцах резная люлька, ее там собственноручно укрепил Хмурич, а тонкий полог над люлькой мелким речным жемчугом вышивала сама Верея. Внутри колыбельки лежал маленький матрасик, набитый пухом, и теплое одеяльце, которые шила уже Злата, так же как и пару крохотных рубашонок, нашедших свое место в большом шкафу. Ткани, присланные отцом и покоившиеся до недавнего времени в сундуке, тоже сгодились, из мягко льна получились неплохие пеленки. Кроме всего прочего появились и первые игрушки, сделанные лешим деревянные погремушки, так ладно сработанные и натертые им до блеска, захочешь, руку не занозишь, что уж говорить про ребенка, который скоро начнет тянуть новую игрушку в рот.

Широко улыбнувшись, девушка прошла вперед, уложила малютку в колыбель и укрыла ее одеялком. Девочка даже не проснулась. Ёжка ласково провела кончиком пальца по головке дочери и решительно развернувшись, направилась обратно на кухню, где вовсю хозяйничала сдружившаяся с ней нечисть.

Верея, вспомнив свою человеческую жизни, ловко орудовала тряпкой, смывая с пола нарисованные знаки. Хмурич под чутким руководством Терентия расставлял вынесенные на улицу вещи и мебель. Баба Яга тоже не стала сидеть без дела. Дождавшись, когда леший вернет кухонный стол на его законное место, Злата принялась за стряпню, и совсем скоро в печку отправился тушиться горшок с рубленой капустой, в бадейке подходило тесто для пирогов, а из закромов были добыты кувшинчики с медом и вареньем.

К тому времени, как девушка закончила замешивать тесто и оставила его в покое, русалка и леший завершили уборку и ушли каждый по своим делам, прежде пообещав вернуться к вечеру, чтобы всем вместе отпраздновать счастливое завершение обряда. Златка проводила их до крыльца, глубоко вдохнула влажный осенний воздух, и вернулась в тепло Избушки. У Ёжки осталось немного времени, чтобы вздремнуть, потому оставив Терентия приглядывать за тестом, она прилегла на кровать и тут же уснула. Сон ее был от чего-то неспокойным и даже тревожным, проснулась Златослава немного растерянная и подавленная, но заботы быстро стерли неприятные воспоминания от сна.

Яга пекла пироги, сладкие ватрушки и булочки. Дух от румяного печева стоял такой дивный, что даже фамильяр с интересом поглядывал на горку сладких булочек. Златка тихонько напевала себе под нос и, почти пританцовывая, бегала между столом и печкой, порой заглядывая в спальню, чтобы проверить все еще сладко спящую Василису, которую мысленно так и продолжала звать Ивой. Девочка спала безмятежно и крепко, небольшой жар, который был у нее еще во время обряда, теперь прошел, лихорадочный слишком яркий румянец на щечках тоже и, осознавая это, царевна чувствовала себя как никогда счастливой.