Приемщица
Шрифт:
– Говорил, – кивнула я, сразу поняв смысл неизвестного слова.
– Так вот, когда ты с донором идешь пипириться на сеанс, Алексис тебе рисует время, раньше которого нельзя сдавать молочко от бешеного пёсика. Иначе ему штраф, а ты без бонуса.
– Но почему именно на заднице? – я в самом деле чего-то недопонимала.
– Не только на заднице! – сказала Катя. – На переднице тоже.
Опустила длинную ногу с подоконника, встала из-за стола и показала мне плоский живот с полустертым номером.
– Ничего не понимаю, – я была сбита с толку. –
– Нет, Настя, ты в самом не поняла, – опять захохотала смешливая, как видимо, Ада. – По правилам донор может пипирить тебя или сзади или спереди. На животе тоже пишется время. Только спереди я его уже смыла, а сзади еще не удосужилась. Смою, когда пойду готовиться на следующий сеанс.
– Это нас обычный процесс, – добавила Катя.
– И сколько раз вы сегодня…– осторожно начала я, еще не зная, о чем здесь можно спрашивать прямо, а о чем все-таки нельзя. – Время смывали?
– Я четыре, Адка пять, – спокойно ответила напарница и снова закинула ногу на подоконник.
– Вас обработали девять человек?! – я изумилась, вспомнив, как доктор определял пятерых в день. – Что так много?
– Накладка вышла, – пояснила толстушка, придвигая печенье. – Один после командировки, другой вчера был на сутках и смог прийти только сегодня, еще у кого-то еще что-то… Бывает время от времени.
– Еще не так бывает, – Катя усмехнулась. – Вот когда набежит человек пятнадцать, еще и новеньких наберут, а у нас обеих менстр.
– И что тогда?
– Тогда настоящий аврал. Оксанка из приемной приходит, Сашка и готовит и сама же у кого-нибудь принимает. В общем – кино и немцы под Москвой.
Мне стало ясным, что слова про «всех со всеми» тут не пустой звук, а объективная реальность, с которой придется мириться независимо от желаний.
– Но и сегодня было неслабо, – добавила Ада.
– И что… Как?
– Нормально, – Катя махнула чашкой, поняв невнятно сформулированный вопрос. – Как видишь, обе живы-здоровы…
– …И даже в меру упитаны!
– А почему ты пять, а Катя четырех, а не наоборот? – продолжала я, решив узнать в первый раз как можно больше.
– Потому что у Адки вагина большая, – ответила за напарницу Катя.
– Ведро, – гордо кивнула та. – Без ручки, зато с ногами.
– А из девятерых один был Валерка, у него пенис толщиной с мою ногу. Только она и может принять.
– «Валерка»? – я удивилась. – Но разве доноров…
– Ну да, их фамилии не упоминаются и они по номерам, – сказала Ада. – Но кое-кто с нами разговаривает, и мы знаем их имена.
– Хотя Валерка толстых не очень любит, предпочитает мои кости трясти, – усмехнулась Катя. – Так что его перед сеансом с Адкой Сашка между титек возбуждает дополнительно…
Эти слова меня не удивили. Я изучила мужскую природу достаточно – в частности, знала, что мужчина любит разнообразие. И если есть возможность, будет иметь то сухощавую Катю, то жирную Аду, то еще кого-то,
– Кстати, покажись-ка ты нам наконец, – попросила Ада.
– В каком смысле?
– В прямом.
– Халат надеть?
– Халат свой можешь повесить в шкаф, он там и останется. Тебе его выдали только если к Шанину позовут.
Ощутив стеснение лишь на долю секунды, я быстро сняла с себя одежду и аккуратно сложила ее в пустой шкафчик, дверцу которого услужливо открыла Ада.
– А ну повернись, красотка кабаре, – скомандовала Катя.
– Пройдись взад-вперед.
Я прошлась, повернулась, подняла и опустила руки, потрясла всем, чем могла, и во все стороны. Напарницы рассматривали меня внимательно, разве что не щупали внутри.
– Ну Катрин, теперь мы на разрядке отдыхаем! – добродушно подытожила Ада. – Будем кофе гонять и решать кроссворды.
– Почему? – я слегка насторожилась.
– Ты на нас посмотри и на себя, сисястая пиписька! Вся разрядка будет твоя.
– Ты Адку не слушай, она сейчас наговорит три кучи и недорого возьмет. Оплачиваемую работу распределяет Сашка. А вот простым вниманием ты будешь пользоваться однозначно.
Я никогда прежде не сидела в компании обнаженных женщин, не подставляла себя их взглядам. Даже в бане я бывала всего один раз на одной из проходных работ, но там все мои коллеги и мылись и парились и остывали в купальниках. Но меня почему-то не шокировало положение, принятое здесь. Ведь обе женщины, несмотря не далеко не сексапильный вид, были ухожены, от них всегда пахло хорошим дезодорантом и веяло чистотой.
– А как вообще тут? – я задала вопрос, который был главным. – Можно жить, или как?
– Можно, если осторожно – Катя кивнула и, не спрашивая, потянулась насыпать мне еще кофе.
Причем делала она это с поразившей меня кошачьей ловкостью, не опустив ноги с подоконника.
– Самое главное – не забывай перед выходом в цех прочитать нашу мантру! – добавила Ада.
– Какую… мантру? – я в очередной раз удивилась обилию мелочей, составляющих местный быт. – Где она написана?
– Да вот, над дверью! – Ада тронула меня за плечо. – За твоей спиной.
Я обернулась, не вставая со стула.
Над выходом из комнаты, от стены до стены, висела полоса обоев, приклеенных оборотной стороной. Я ее еще не видела, зайдя сюда и сразу сев к столу. На белом фоне огромными разноцветными буквами, отчеркнутыми рамками и даже осыпанными мелко истолченными блестками, было написано:
ВСЕ мужики КОЗЛЫ.
Без дефиса и даже без восклицательного знака – как истина, не нуждающаяся в чрезмерном подтверждении.