Приглашение на бизнес-ланч
Шрифт:
В последние два года мой энтузиазм иссяк окончательно – тема была недоступной, хотя и крайне перспективной. Материала не было, новых открытий тоже. Но мое желание напугать, привлечь, убедить было поверхностным – для тех, кто не хотел задумываться. На самом деле, меня как ученого интересовало другое: я хотел исследовать способности человека сопротивляться внешним негативным факторам. И, прежде чем обнародовать какие-либо выводы, я стремился сам тщательно разобраться в этой сложной теме.
Как-то на одном из семинаров я услышал весьма интересные тезисы коллеги, французского философа Жан Жака Марнье:
«Если бы люди не имели генетически заложенных положительных задатков и навязанного религией внутреннего самоконтроля Сверх-Я, к двадцать седьмому веку на планете остались бы только
«Даже в самые кровавые годы в истории Земли всегда находились личности, ежечасно спасавшие мир своим благородством»,
«Человек не так плох, как рассказывает о нем история».
Тезисы были весьма спорные, и, возможно, несколько наивные. Марнье не потрудился их качественно обосновать. Впрочем, его интересовали религии прошлого, а там – сплошные домыслы, мифы, чудеса. Для моих исследований чудеса не годились. А вот высказанная Марнье вера в людей понравилась. Это очень перекликалось с моими собственными представлениями о психологическом ресурсе личности, которая способна идти к самосовершенствованию через боль. Я был почти уверен, что трудности закаляют характер, делают человека еще более человечным. Но в моем благополучном мире трудностей не было, а боль не приветствовалась. Любые психологические затруднения моментально корректировались, человека быстро выводили из подавленного состояния – во благо личности. Следовало ли из этого то, что человечество достигло апогея развития и теперь катится в пропасть вырождения? Возможно. Но доказательств тоже не было, они остались в неизвестном прошлом.
Мысли были тоскливыми и какими-то тягуче-безнадежными. Пытаясь отделаться от них, я снова стал размышлять о возможном контакте с информатором – об этом думать было как-то веселее, словно появлялся проблеск надежды.
Если бы была возможность наблюдать развитие отношений хотя бы в одной бизнес-паре, я бы многое понял. Мне страстно хотелось проследить весь временной отрезок развития таких отношений – от слияния до разрыва. Как это происходило? Кто делал первый шаг в лучшую или худшую сторону? Какие они, люди двадцать первого века? Может, именно слабые партнеры и были теми людьми, которые, испытав на себе предательство друзей и близких, поднимались после жестокого падения и заново выстраивали собственную систему ценностей? А, может, наоборот, они становились такими же – жестокими, бездушными, выгоревшими? По крайней мере, такие исследования могли бы дать толчок совершенно эксклюзивному направлению. И тогда – новый успех, новая слава, новые поклонники.
Да, люди на Земле жили предельно спокойно, но любопытство так и осталось одной из самых сильных человеческих эмоций, и его необходимо было удовлетворять постоянно. Мой ресурс закончился, я скоро не смогу быть эффективным и интересным. Меня забудут.
Я нервно смял бумажную салфетку – она нарушила совершенство сервировки стола. Тут же подкатился робот, и салфетка бесследно исчезла в его щупальцах.
Я покинул кафе и медленно побрел вдоль Москвы-реки. Люди вокруг были веселы, беззаботны, счастливы – как могут быть счастливы те, кто абсолютно уверен в завтрашнем дне. Я пытался проникнуться всеобщим настроением праздности, но не получалось – картинка казалась искусственной, будто меня поместили в голограмму. Я искренне позавидовал молодежи и туристам, сожалея о том, что давно не испытывал чувства такого всепоглощающего счастья, незамутненного деловыми целями. Неужели у меня наступила биологическая старость, несмотря на все достижения медицины? Может, у мозга действительно есть свой собственный ресурс блаженства, и умению радоваться отведено особое место где-то в далекой молодости, когда человек похож глупого на щенка, которого выпустили порезвиться на зеленой травке?
Остановившись у парапета, я стал смотреть на воду. До беззаботной радости мне было так же далеко, как до противоположного берега широкой реки, по которой сновали самоходные прогулочные лодки. Подумалось, что эмоции – это тоже физический орган, как мышцы и связки, их надо тренировать постоянно. Невозможно находиться в состоянии счастливого спокойствия из года в год. Человеку хотя бы иногда необходимо переживать периоды эмоциональных неудач, чтобы потом особенно
Боковым зрением я отметил расположившуюся на лавочках группу студентов, они что-то оживленно обсуждали. Казалось, что в центре их дискуссии – мировая проблема, и решить ее надо было срочно. Я напряженно улыбнулся, почувствовав укол зависти. «До чего ты докатился, профессор, завидуешь студентам? А как же преимущества возраста, опыт, снисходительность к молодым? Симптомы выгорания налицо. Надо срочно что-то предпринимать, иначе тебя скоро отправят на принудительную коррекцию».
Внезапно среди студентов произошло какое-то движение, они замолчали, стали с любопытством поглядывать в мою сторону. «Узнали, надо уходить», – мысль была равнодушной, какой-то пустой. И… я не двинулся с места. Течение реки завораживало. Хотелось раствориться в нем, забыть о проблеме, стать таким же бессмысленным и текучим, как эта тяжелая вода.
Некрасивая крепенькая веснушчатая девчонка, отделившись от друзей, робко подошла и нарочито веселым голоском пригласила меня покататься на крытой экскурсионной лодке, но, увидев мой взгляд, испугалась и быстро ретировалась в свою компанию. Приглашение получилось скомканным, невежливым и предельно глупым. Странная девушка. Она поступила вопреки правилам. Интересно, какие у нее были мотивы так сделать? В другое время я обязательно бы изучил этот вызывающий поступок – у девушки явно были нарушения, ей требовалось срочное тестирование. Но только не в этот замечательный день. Сегодня срочное тестирование требовалось мне.
Студенты, испугавшись неадекватного поступка своей подруги, снялись с места и галдящей стайкой упорхнули прочь – от греха подальше. Стало тихо, и только волны плескались возле каменного парапета набережной. Я почувствовал облегчение – хорошо, что они ушли, мешали думать. Мысли снова потекли плавно, как река.
Да, можно было, конечно, все бросить и стать отшельником. Хотя бы на время. Новое экологическое направление, когда люди самостоятельно выращивали еду в поселениях вне города, оказалось одним из самых востребованных. Поселиться в одиночестве или с кем-то, завести себе большую собаку, птиц, пару косуль. Наблюдать смену времен года, записывать в дневнике мысли и постепенно потерять счет времени.
Но я так жить не смогу – это удел глубокой старости. Я привык к движению, жизни, поиску. Я страстно любил свою работу и понимал, что без тех, кому она нужна – горожан, студентов, коллег, – мои исследования быстро потеряют смысл. Я практик, мои полевые изыскания всегда проходили в городе – среди людей амбициозных, целеустремленных. Я их изучал, им помогал. Но с недавнего времени их цели стали мне не интересны – я как будто потерял направление, споткнувшись о насмешливый взгляд той старухи. Нет, я, конечно, продолжал делать то, что делал, даже смело обсуждал с Глебом спорные вещи. Но это был остаточный ресурс, ничем не восполняемый. И, кажется, именно сейчас он закончился окончательно. Та женщина смертельно ранила меня своим пренебрежением, я не смог противостоять ей. И теперь я должен умереть. Сначала умрет мой разум, за ним – тело. Интересно, сколько лет займет этот мучительный процесс?
«Надо идти. Так можно додуматься до чего угодно. У меня временный срыв, и я глупец, что допустил его. Сегодня же начну принимать препараты. А информатор – это блажь. Я так много помогал другим, что пропустил момент, когда сам стал нуждаться в помощи. Ну что же, ошибку легко исправить. И обязательно пройти тестирование. Пока лично, без свидетелей».
От этих мыслей стало легче, будто принятое решение начать медикаментозную терапию придало сил. Я двинулся с набережной прочь, пересек многолюдную площадь. Стеклянный лифт доставил меня на двадцатый этаж торгового центра в любимый ресторан, где в это время всегда был бизнес-ланч. Устроившись у стеклянной панорамной стены, я невольно залюбовался видом Москвы. До чего красивый город! Древний и вечный.