Приглашение на танец
Шрифт:
Как только все сели, Лоуренс спросил:
— Ваша светлость, что привело вас в музей? Вы хотите сделать вклад? Или… возможно ли, Сесили, что вы наконец решили совершить путешествие в Египет, теперь, когда вы замужем и вышли из-под власти отца? Может быть, вы желаете отправиться вместе со следующей экспедицией нашего музея?
Сесили не очень удивилась вопросу Дэвида, не собираются ли молодожены отправиться в Египет. Несмотря на ее клаустрофобию, поездка в Египет должна была стать их с Дэвидом свадебным путешествием. Но ее удивило, что Дэвид может говорить на эту тему с такой легкостью. Особенно если учесть, что он познакомился со своей женой именно в таком путешествии. Впрочем, Лоуренс никогда
Сесили даже не успела сформулировать ответ, Лукас ответил за нее. Он процедил сквозь зубы:
— Путешествия ее светлости не входят в круг ваших забот, Лоуренс. Мы пришли сюда, чтобы обсудить вашу последнюю поездку в Египет и узнать, что вы можете рассказать о похищенных предметах из лагеря группы Британского музея и лагеря лорда Херстона.
Замечание герцога, казалось, не особенно задело Дэвида, но при упоминании о кражах он побледнел.
— Ваша светлость, я не понимаю, о чем вы говорите. Очевидно, кто-то пытается…
— Хватит, Дэвид, не юли, — перебила Сесили, которой надоело его вранье. — Нам точно известно, что во время экспедиции были случаи воровства, это не секрет. Вопрос в том, сотрудничал ли ты с моим отцом и мистером Далтоном, который, кстати, приходится братом герцогу Уинтерсону, чтобы вывести этого вора на чистую воду.
Лукас посмотрел на нее непроницаемым взглядом, и было невозможно понять, раздражен ли он тем, что Сесили сама стала задавать вопросы, или доволен ее резкостью по отношению к бывшему жениху. Как бы то ни было, он довольно охотно позволил ей взять на себя ведущую роль.
— Прежде чем я что-то расскажу, — начал Лоуренс, — я хочу получить от вас заверения, что коллеги не узнают о моей роли в плане, который разработал лорд Херстон. У меня могут быть серьезные неприятности, если станет известно, что работник Британского музея сотрудничал с членом Египетского клуба.
— Продолжайте, — отрывисто бросил Лукас.
Сесили наблюдала, как возлюбленный ее юности готовится начать свой рассказ. С тех пор как три года назад их помолвка была расторгнута, чтобы Дэвид мог жениться на другой, у Сесили впервые появилась возможность беспрепятственно разглядеть его. Она не сравнивала его внешность с внешностью Лукаса, ведь в Дэвиде ее когда-то привлекала вовсе не красота. Его интеллект — вот что заставляло сердце биться быстрее. Лоуренс ловко владел словом, обладал острым умом и всегда применял эти качества, чтобы сделать карьеру. Как Сесили теперь подозревала, он использовал ее знания древних языков, чтобы быстрее подняться на самый верх служебной лестницы. То, что она воспринимала как их общий интерес к древней культуре, для Дэвида было всего лишь способом достижения успеха. А когда он получил от нее все, что мог, то разорвал их помолвку и женился на другой женщине, которая могла продвинуть его еще выше. Сейчас, глядя на Дэвида, Сесили испытывала не сожаление, не горечь, а ощущение, будто с ее сердца свалилось тяжелое бремя. Ей больше никогда не придется испытывать чувство вины за то, что тогда, давно, она поступила не так или неправильно высказалась, из-за чего он без сожаления от нее отказался. Теперь она поняла, что ничто не могло бы удержать Дэвида рядом с ней — кроме приданого в размере восьмисот фунтов в год.
— Вскоре после того как группа лорда Херстона прибыла в Каир, мы снова стали с ним разговаривать, — начал Дэвид. — Его гнев из-за того, что произошло между нами…
Сесили не понравилось, какими словами он назвал то, что, по существу, было просто его изменой, но она сдержала раздражение.
— …прошел,
Лоуренс смотрел на какую-то невидимую далекую точку поверх голов Сесили и Лукаса и, по мере того как рассказывал, все больше воодушевлялся.
— Поскольку между нашими двумя раскопами было всего миль двадцать, мы договорились, что при необходимости будем обмениваться информацией. Обе группы пробыли на месте примерно около недели, когда мы заметили, что из наших коллекций стали пропадать отдельные предметы, в основном небольшого размера — то, что можно было легко унести. Сначала мы подозревали в кражах охранников, которых наняли в Каире для сопровождения наших групп. Все-таки на наших участках они были единственными случайными людьми.
— Но вскоре выяснилось, что вы ошибались, — сказал Лукас, и это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
Лоуренс кивнул:
— Да. Оказалось, что наш охранник был братом охранника лорда Херстона, и однажды они оба попросили выходной на один день, потому что у них заболел какой-то родственник. Утром, пока их не было, я пошел убрать на хранение в палатку с артефактами новые находки. В данном случае это было несколько украшений, инкрустированных ляпис-лазурью и сапфирами, похороненных вместе с женой фараона. К вечеру, еще до того, как они вернулись из Каира, одно из маленьких украшений пропало. Вероятно, тот, кто его украл, надеялся, что пропажу такой мелочи не заметят. Особенно если учесть, что рядом был более крупный и гораздо более дорогой и редкий предмет.
— И что же, у вас были какие-то предположения, кто мог заходить в эту палатку в течение дня, когда остальные участники экспедиции работали? — спросил Лукас. — Я полагаю, вы каким-то образом установили, где был каждый человек в то время, когда этот предмет мог быть украден.
— Конечно, — подтвердил Лоуренс. — И никто из состава экспедиции ни разу не выпадал из поля зрения остальных. Я попросил моего лакея следить за палаткой, пока мы все будем у гробницы. Но он ненадолго отлучился, чтобы передать мне записку от наших охранников — они сообщали, что уже в пути и скоро прибудут. Он вернулся к палатке так быстро, как только смог, но подозреваю, что именно в это время вещица и была украдена.
— Но конечно же, одного украденного артефакта недостаточно, чтобы убедить такого человека, как вы, рискнуть своим местом в музее, объединив усилия с членом клуба, который представляет для музея явную опасность? Никто, у кого есть хоть какое-то чувство самосохранения, на это не пойдет.
Предположение, что мистер Лоуренс может наравне со всеми быть под подозрением, повисло в воздухе, как запах тухлой рыбы. Лукас не скрывал, что ни в грош не ставит таких людей, как Лоуренс, готовых в своем стремлении вверх безжалостно растоптать любого, кто окажется у них на пути. Но несмотря на то что двое мужчин вели себя как противники, Сесили каким-то шестым чувством поняла, что сегодня они будут использовать в качестве оружия только слова. Хотя она была бы не прочь увидеть, как с лица Лоуренса слетит выражение самодовольства, ей не нравилась мысль, что ее муж может прибегнуть к насилию.
— Нет, конечно, — согласился Лоуренс. — Но когда я узнал, что в партии Херстона тоже имели место факты воровства и похититель не уличен, мне пришло в голову, что если мы с ним будем пререкаться из-за того, что принадлежим к разным учреждениям, это может нанести урон Великобритании. Да, у лорда Херстона и у меня были разные цели, но мы оба исследовали эти чудеса Древнего мира на благо короля и страны.
— Конечно.
Если в этом слове герцога Уинтерсона и скрывалась ирония, Сесили ее не услышала.