Приглашение в ад
Шрифт:
имущими и неимущими. Кое-где за низкими заборами — мраморные фонтаны. Мертвые.
А город реальный. Из камня. Его можно пощупать. Однако в этом городе перестаешь ощущать дыхание
жизни. В нем тишина, нет прохожих. Его окутала неподвижность…
Ян ощущал смутное беспокойство. Из царства живых он попадал в надземное королевство мертвых.
— Неужели тут в самом деле никто не живет? — невольно переходя на шепот, спросил Ян.
— Почему же… тут живут, — так же тихо отозвался
Он неторопливо и почти благоговейно вел Яна от одной улочки к другой. Наконец остановился перед
постройкой среднего достатка. Подергал за деревянную руку, висевшую на проволоке перед резными
воротцами. Где-то в глубине дома раздался глухой звонок. Ждать пришлось вечность. Но Фарук обладал
завидным терпением. Наконец входная дверь отворилась. Из дому показался хромоножка-араб. Он припадал на
правую ногу, отчего казалось, все время подгребал себе веслом. Открыл воротца, молча сложил ладони,
приветствуя Фарука. Тот что-то сказал по-арабски и жестом пригласил Яна за собой в дом.
— Сторож, — пояснил, показывая на хромого.
Они вошли в помещение. Три входа вели в разные комнаты.
— Ян, — голос Фарука прерывался от священного трепета, — мы в могильном доме моих родственников.
— Фарук, что я должен делать? Извините, я не знаю местных обычаев.
— Я знаю, — Фарук поправил феску на голове. — Ничего не надо делать. Только понимать. “Город
мертвых”, наверное, переводится на европейский лад словом “кладбище”.
Ян понимающе кивнул головой. Но фараоньи глаза Фарука надолго задержались на лице Яна.
— Ян, по египетским верованиям, земная жизнь — только миг в подлинной жизни человека. Сюда
человек пришел затем, чтобы убедиться в неудобствах и противоречиях существования на земле. Но это всего-
навсего — промежуточная фаза. Настоящая жизнь начинается после смерти. Поэтому каждый должен
обеспечить себя надежным жильем. Естественно, в соответствии с наличным капиталом. Здесь тоже есть
дворцы и есть лачуги. Из-за домов в этом городе у пас происходят убийства…
— Послушайте, друг, — весь вид Яна выражал недоумение, — я не все понимаю. Ведь вы исповедуете
ислам? Что-то не сходится…
— Ян, идите сюда, — предложил Фарук.
Они вошли в одну из комнат. Ее устилал деревянный пол. Посредине лежал черный отполированный
камень. На нем — египетская надпись.
— Могила отца, — произнес Фарук таким бесстрастным тоном, что Ян поежился: в тоне звучала
беспощадность приговора, холодность факта.
В каждой из комнат, устланных деревянным настилом, под похожим камнем покоился кто-то из
родственников. Комнат оказалось больше, чем дверей
не было надгробного камня. Зато в центре пола темнела глубокая яма.
Ян почтительно молчал. Не из вежливости. Он был потрясен сочетанием эпохи ревущих “Спитфайеров”
с тишиной могильных склепов, предназначенных для бессмертия.
— Видите, Ян? — не без затаенной гордости сказал Фарук. — Вроде бы просто дыра в земле. Но тут
когда-нибудь будут покоиться и мои бренные останки… А соседнюю могилу я подарил Альвии.
Яну следовало сдержаться. Он не сумел. Хотя и завернул иронию в подобающую обертку.
— Я бы, конечно, не спешил, Фарук. Кто знает — где самый короткий отрезок жизни? Впрочем, я так
мало об этом осведомлен… Просто думаю — неужели Египет времен Магомета остался, а Египет предыдущий
исчез?..
Фарук, не отвечая, вывел Яна в прихожую с небольшим бассейном. Вокруг стояли невысокие, мягкие и,
видимо пыльные диваны.
Двое мужчин присели на них. Фарук без эмоций сообщил:
— Здесь мы встречаемся в день поминания усопших. Раз в год. Все члены семьи.
— Совершаете какие-нибудь обряды?
— Молимся. Надо ведь заботиться о благополучии покинувших нас…
“Как странно устроены люди, — подумал Ян. — Они истово заботятся об усопших. А в это время тысячи
умирают от голода и болезней. Респектабельный английский магнат печется о могиле предков не меньше, чем
полный древних предрассудков египтянин”.
Фарук поведал Яну о Мертвом городе, о его непростых взаимоотношениях с живыми. Когда мужчины
собрались покпнуть семейную усыпальницу, начинало темнеть. Фарук открыл входную дверь. Ян еще оставался
в прихожей. В этот момент мимо дома по улице торопливо прошли двое арабов. Один высокий, сутуловатый,
второй пониже. Оба были одеты в галабии — длинные, до колен, темно-синие рубахи, в короткие штаны, не
доходившие до щиколоток. Кроме сторожа, это были первые живые существа, замеченные Яном в Мертвом
городе. Возможно, он бы нпчего не заподозрил, если бы не реплика Фарука.
— Странно… зачем это они лица прикрыли… ни ветра, ни солнца…
В самом деле, частью намотанной на головы в виде тюрбана материи прохожие прикрывали лица.
Ян выглянул из дверей. Высокий араб на миг обернулся. От резкого движения покрывало отошло в
сторону. Что-то до жути знакомое в его лице поразило Яна. Прохожий запахнул на подбородке материю,
заторопился дальше.
Ян стоял, как вкопанный, соображая, что же так удивило его. Прежде всего — какое-то несоответствие.