Приговор Лаки
Шрифт:
Ленни, ее Ленни попал в беду и нуждался в ее помощи. Это было главным, и Лаки даже не вспомнила о том, что у нее есть еще дети, отец, друзья… Им, по крайней мере, ничто не угрожало.
Танец девушки скоро наскучил Дюку, да и двигалась она тяжело, неуклюже. Его сестра была куда грациознее. Жаль, что ее нет сейчас здесь, подумал он.
Бедняжка Мейбелин вынуждена сидеть в камере вместе с этой похожей на хорька Капистани! Ну ничего, когда-нибудь она выйдет, и они начнут работать вместе. Первым делом надо
– Хватит, – резко скомандовал он, и Клаудия застыла, парализованная ужасом. – Видишь вон тот табурет? – снова сказал он, указывая на низенький пуфик. Встань на четвереньки и перегнись через сиденье. Марш!
Он решил перейти к самому интересному номеру сегодняшней программы. Вид обнаженного женского тела разжег его аппетит, к тому же Дюка возбуждало сознание того, что у него будет зритель – подвешенный к потолку наподобие рождественской индейки Ленни Голден. Что ж, пусть напоследок полюбуется, как он вздрючит эту итальянскую телку.
– Ради бога! – завопил Ленни. – Оставь ее!
– Почему? – спросил Дюк, весьма удивленный тем, что Ленни осмелился заговорить. Он-то считал, что ему удалось достаточно запугать свою жертву. – Ты что, надеешься сам ею попользоваться?
– Отпусти ее сейчас же, проклятый сукин сын, мерзавец, подонок!
Дюк пожал плечами.
– Не слушай своего дружка, детка, – обратился он к Клаудии. – Делай, что сказано. И поживее!
Клаудия послушно опустилась на четвереньки и навалилась животом на пуфик. Ленни, поняв, что сейчас произойдет, содрогнулся и застонал.
– Не делай этого!
Дюк поднялся с кресла, расстегнул штаны и выпростал из ширинки эрегированный член. Он не был особенно велик, но вполне, способен сделать то, что задумал Дюк.
Дюк шагнул к неподвижной Клаудии.
Лаки бесшумно скользила вдоль темного коридора. Музыка по-прежнему гремела во всю мочь, мешая ей сосредоточиться. Проклятье! Ну ничего, она доберется до этого негодяя, кем бы он ни был!
Дверь спальни была слегка приоткрыта, и Лаки одним быстрым движением распахнула ее во всю ширину.
Первой она увидела Клаудию. Та стояла на четвереньках лицом к двери, опираясь грудью и животом на низкий мягкий пуф. Дюк, стоявший позади нее на коленях, с вожделением поглаживал ладонями ягодицы Клаудии. Ленни беспомощно свисал со стропила.
Увидев Лаки, Дюк отпрянул от Клаудии и потянулся за пистолетом, который лежал рядом на полу.
– Не двигаться! – гаркнула Лаки.
– Это ты мне? – с вызовом откликнулся Дюк.
– Тебе, говнюк. Брось оружие!
– Извини, крошка, ничего не выйдет… – Он завладел пистолетом, но держал его стволом вниз.
Лаки перевела дух. Задерживать маньяков и убийц не было ее любимым занятием.
– Только попробуй! – пригрозила она. – Я тебе мозги вышибу!
Дюк направил пистолет на Ленни.
– Не успеешь, –
Нужно стрелять, поняла она. Иначе будет действительно поздно.
Лаки и Дюк выстрелили почти одновременно.
Пуля, предназначавшаяся Ленни, пробила грудь Клаулии, в последний момент бросившейся между ним и Дюком.
Пуля Лаки попала Дюку точно в сердце, и он упал на пол с улыбкой на кукольном личике.
Все было кончено.
Глава 45
Было начало одиннадцатого, когда Мейбелин неожиданно вызвали к начальнице тюрьмы.
– Что случилось? – сонно спросила Мила, разбуженная шумом.
– Не знаю. – Мейбелин пожала плечами. Они с Милой ссорились весь вечер, и в конце концов она решила, что ненавидит свою глупую соседку.
– Черт! – пробормотала Мила. – Надеюсь, это не из-за меня! Смотри там не болтай лишнего!
Мейбелин ничего не ответила, и надзирательница вывела ее из камеры.
Вернулась она через двадцать минут, и по ее лицу Мила сразу поняла – что-то случилось.
– В чем дело? – требовательно спросила она. – Тебя вызвали из-за меня? Что ты им рассказала? Говори, и, если ты проболталась, я тебя убью!
– Нет, – ответила Мейбелин странно спокойным и каким-то отрешенным голосом. – Меня вызвали не из-за тебя.
– А из-за чего же? Ведь должна же быть какая-то причина, чтобы вытащить тебя из камеры посреди ночи!
– Меня вызвали из-за брата. Из-за Дюка.
– А что с ним стряслось? Он замочил Ленни Голдена, как обещал? Ну конечно, он убил его и сам попался!
Мейбелин посмотрела на нее пустым взглядом:
– Он мертв – вот что стряслось. Убит.
– Убит? Как – убит?! – удивилась Мила.
– Обыкновенно. Он проник в дом, где был Ленни Голден. И кто-то его застрелил.
– Кто-то? Не Ленни? Может быть, это были полицейские?
– Я чувствую себя так, словно у меня вырезали сердце, – проговорила Мейбелин, не ответив на вопрос Милы. – Дюк был для меня всем… – Она повернулась к Миле, и лицо ее исказила гримаса ненависти и боли. – Это все ты! – крикнула она. – Если бы не ты, Дюка не убили бы!
– При чем тут я? – удивилась Мила.
– С тех пор как ты появилась в этой камере, у меня из-за тебя одни неприятности! – прошипела Мейбелин. – А теперь ты отняла у меня единственного дорогого мне человека!
– А что твой брат сделал с моей «пушкой»? – спросила Мила, сообразив, что ее револьвер так и остался у Дюка. – Куда он ее дел?
– С твоей «пушкой»? – переспросила Мейбелин. – Мой брат мертв, а у тебя только и забот что о собственной шкуре.
– Ладно, молчу, – произнесла Мила с затаенной угрозой. – Завтра мне снова придется сидеть в суде и слушать, как эти тупые адвокаты убеждают всех и вся, что это я спланировала преступление, что я застрелила эту черную суку Беркли, что я соблазнила невинного цветного мальчика…