Приговор приведен в исполнение

Зверев Сергей Иванович

Покачивая головой, словно китайский фарфоровый болванчик, Дэвид Стерлинг как-то бочком подобрался к супруге промышленника. Подхватив ее под локоть, галантный англичанин оставил мужчин один на один, угадав желание владельца яхты.

– Мое предложение остается в силе. – Магнат стоял, опершись обеими руками на поручни борта.

– Насчет чего?

– Составить нам компанию в круизе до России.

– Вы знаете ответ. Не бойтесь, в этих морях, кроме прибрежной шушеры, больше никто не водится. Пиратов истребили давным-давно, перевешав последних турецких морских разбойников на реях лет двести

тому назад, – намекая на недавний инцидент, сказал Святой.

– Ваш выбор, Дмитрий, неверен. Дружбу таких людей, как я, не отвергают. Но время, – в голосе Платона Петровича звякнул металл, – время расставит все по своим местам.

Саркастическая улыбка пробежала по губам Святого.

– Вы находите меня богатым самодуром, только что не писающим в золотой унитаз, – поглаживая выбритую, благоухающую лосьоном щеку, говорил Бодровский. – Напрасно! Я обычный человек со слабостями, пристрастиями, больными местами и ранимой душой. Но мое отличие от простых смертных в том, что я стремлюсь побеждать. Побеждать в бизнесе, в карточной игре, в спорах… Во всем! Вы чем-то похожи на меня. Тоже не терпите поражений?

Святой пожал плечами:

– Я не мазохист. Кто же любит проигрывать?

– Рано или поздно мы понадобимся друг другу. Я умею угадывать будущее, обладаю даром провидения. – Лихорадочный блеск в глазах Бодровского предвещал очередной поток маловразумительных бредовых речей.

Святой прервал:

– Гадаете на картах? На кофейной гуще? А может, по звездам? Астрология сейчас в моде. У вас есть личный звездочет?

Лицо магната стало жестким. Острота задела Бодровского, но он продолжал вкрадчиво-елейным голосом:

– Думаю, что очень скоро я навещу Сан-Стефано еще разок, и тогда вы мне не откажете составить компанию.

В словах магната слышалась то ли угроза, то ли превосходство провидца, разгадавшего тайны будущего.

– С рассветом «Свордфиш» уходит. Мы задержимся на три дня в Бриндизи. Посмотрим город, попрощаемся с Италией, а потом прямым курсом к Черному морю. Передумаете – милости прошу на борт яхты. Нагоните по суше или самолетом. В Бриндизи прекрасный аэропорт и автострады отличные.

Пухлые пальцы магната извлекли из кожаного бумажника визитку. Он подал прямоугольник с золотыми тиснеными буквами. Покровительственно похлопав Святого по плечу, Бодровский удалился с достоинством римского императора, только что обласкавшего подданного.

«Наплел с три короба. Вот прицепился этот надутый индюк, словно банный лист к заднице. На кой ляд я ему сдался?» – чертыхнулся Святой.

Подойдя к фонарику иллюминации, полыхающему на рее сапфировым светом, он рассмотрел визитку, напечатанную на дорогой бумаге. Под фамилией магната была сделана приписка от руки: предлог и буква с точкой «Для С.».

– Забавно, – сквозь зубы процедил Святой, не зная, что и думать. – Кажется, моя биография известна этому надутому индюку. Впрочем, может, ошибка… Он не подписывал визитку при мне. Просто достал из бумажника не ту карточку! Забавно…

Размахнувшись, Святой швырнул за борт бумажку в фосфоресцирующие воды залива.

Предупредив Дэвида Стерлинга и попрощавшись с хозяевами раута, пожелав им счастливого пути и семь футов под килем, он покинул судно на скутере,

принадлежащем англичанину.

Нагонявшись до головокружения в отдаленной безлюдной части залива, Святой пришвартовал скутер у причала яхт-клуба, поболтал о пустяках с говорливым сторожем и раньше обычного отправился спать. В постели он долго ворочался, скручивая жгутом простыни. Взбивал подушку. Переворачивался со спины на живот и обратно. Вентилятор широкими лопастями молотил воздух, борясь с духотой. Укрепленный под потолком, он мерно урчал, а лопасти сливались в темный круг.

Уставший от бессонницы Святой смотрел на поскрипывающий допотопный прибор, оставшийся в комнате скорее для украшения интерьера, нежели по необходимости, и ему грезился рев вертолетных винтов, пороховая гарь, клочками тумана клубившаяся в расщелинах скал, звон стреляных гильз под ногами и багровая, будто истекающая кровью луна, зависшая над треклятым перевалом…

Утром яхта «Свордфиш» снялась с якоря. Попутный ветер натянул полотнища выставленных парусов. Яхта взяла курс на северо-восток.

Где-то в районе острова Льянос судно разминулось с нефтеналивным танкером, шедшим под панамским флагом. Наливник, осевший по самую ватерлинию, спешил в порт, чтобы облегчить свое тяжело загруженное чрево.

Сквозь окуляры мощного бинокля Бодровский разглядывал флаг, похожий на застиранный носовой платок, надстройку в задней части судна, одинокую фигурку матроса, вышедшего из недр гигантской посудины подышать чистым воздухом.

Опустив бинокль, владелец яхты помассировал надбровные дуги, а когда опять приник к окулярам, громадина танкера, промелькнув на горизонте черной полоской, растворилась в голубоватой дымке.

Ровно пятьдесят лет назад примерно по тому же маршруту, которым проследовал танкер, плыл турецкий пароход «Бакир». Впередсмотрящий до рези в глазах вглядывался в чехарду волн. Военные бури миновали, оставив после себя рогатую смерть, – противокорабельные мины, дрейфующие по Адриатике. Круглые, с рожками-взрывателями, похожими на уродливые наросты, они продолжали топить суда, не разбираясь в национальной принадлежности. Минные тральщики чистили фарватер, но осенние штормы снова и снова приносили забытую смерть на морские караванные пути.

«Бакиру» сопутствовала удача. Корабль прибыл в порт назначения.

Расторопные грузчики освобождали трюмы, подъемные краны помогали людям поскорее перенести на сушу восточный товар. Среди тюков, прибывших из Турции, было несколько джутовых мешков с изюмом. Внутри них находилось по два увесистых пакета из провощенной, не пропускающей влагу бумаги, которой были обернуты брикеты бурой массы.

Турецкую посылку извлекли из мешков итальянцы, говорившие с американским акцентом. Сложив пакеты на сиденье легковушки, парни, одетые, как чикагские гангстеры, привезли груз на фармацевтическую фабрику, имеющую государственную лицензию на изготовление сильнодействующих болеутоляющих препаратов. Там бурая масса превратилась в белый кристаллический порошок, чье полное название – диацетилморфин – знают лишь исследователи химии и фармакологии, а общеупотребительное – героин – известно в истории международной преступности всем от мала до велика.