Приговор приведен в исполнение
Шрифт:
– Много наковыряли?
– Вплоть до младенческих годков. Вам, Дмитрий, пора мемуары писать. Бестселлер получится круче, чем у Коржакова.
Святой невесело усмехнулся:
– Зачем людей пугать? Я предчувствую, что в моей одиссее намечается новая глава… Что ж, не будем нарушать хронологию. Убойный материальчик на бывшего спецназовца, осужденного трибуналом и сумевшего бежать из заключения, вы получили еще в Италии?
– Да.
– Каким же образом, Платон Петрович, вы заманили меня в ловушку? – едва скрывая свое удивление, спросил Святой.
– Увольте! –
– Кем?
– Естественно, мною! – самодовольно произнес Бодровский тоном царственной особы. – Возможно, вас депортировали бы из Италии и передали правоохранительным органам России по линии Интерпола. Второй вариант… – Магнат умолк, давая собеседнику возможность строить домыслы о степени своего могущества.
Лицо Святого оставалось непроницаемым. Можно было подумать, что он не слушает навязчивого дельца.
– Шторм у бога морей, Платон Петрович, вы вымолили или купили?
Упругий арбуз живота магната заколыхался от смеха. Бодровский даже вытер влагу, скопившуюся в уголках глаз.
– Люблю людей с юмором… Шторм был абсолютно натуральный, и топор под компас, как в «Пятнадцатилетнем капитане», никто не подкладывал. Но в Феодосию путь вам был заказан. – Голос магната приобрел привычную для Бодровского жесткость. Он зачастил скороговоркой: – Нам всем здорово досталось в той штормовой передряге. Вы действительно, ударившись, потеряли сознание. Заметьте, без посторонней помощи… Фатум, роковое стечение обстоятельств. Потом мы дружно лечили нашего больного.
– Чем? – перебил Святой.
– Безвредный коктейль медикаментов. Немного снотворного, немного успокоительных, и никаких побочных эффектов. Только здоровый крепкий сон, пока яхта стояла на якоре у границы территориальных вод…
– Пока ваши люди столковывались с погранцами, – уточнил Святой. – Я был о стражах границы лучшего мнения. Оказывается, ребятки тоже продаются.
Поколебавшись, Бодровский с подкупающей искренностью раскрыл секрет сделки:
– У капитана сторожевика сынишка парализован. Может, слышали о взрыве дома?
– Да. Припоминаю… Браконьеры, промышлявшие на Каспии, отомстили погранцам за конфискованную черную икру.
– Мальчугана извлекли из завала на четвертые сутки с поврежденным позвоночником. Прооперировали и вернули отцу, а у того нет денег даже на инвалидную коляску. – Платон Петрович скроил скорбную мину. – Мы предложили безутешному отцу сумму, необходимую для лечения ребенка, и кое-что для команды. Согласитесь, взаимовыгодная, гуманная сделка?!
Именно в этот момент Святой готов был сорваться: встать и расплющить нос циничного деляги, спекулирующего на людских несчастьях, но сдержался, ожидая дальнейших пояснений. Ему надо было разведать, в какую авантюру втравливает его этот сволочной толстосум, принимающий мир за супермаркет, где все выставлено на продажу, а люди – только куклы на полках, и каждая со своим ценником.
Святого магнат ценил дорого.
Неожиданно Платон Петрович переменил тембр
– Поверьте, Дмитрий, самое страшное, когда родители видят смерть своих детей. Это противоестественно… – Достав платок, Бодровский натужно высморкался. – Мой сын Роман умер в прошлом году…
– Соболезную, – вполне искренне сказал Святой.
– Умер от наркотиков. Его нашли уборщицы в туалете ночного клуба. Роман Бодровский лежал в отхожем месте! – Магнат ослабил узел галстука. – Мой наследник, мой единственный сын скончался, не дожив до двадцати… – Платон Петрович всхлипнул и отвернулся, стыдясь скупой мужской слезы.
А Святой не мог отделаться от ощущения, что присутствует на представлении любительского театра, где актеры лезут из кожи, изображая трагедию, но у них ничего не получается.
«Чего же не хватало твоему сынку? Денег, автомобилей, подружек… За каким хреном он подсел на иглу? Захотелось остроты ощущений? Раздвинуть границы сознания?.. Так отправил бы отпрыска повоевать на таджикские заставы или на Северный Кавказ. Организовал бы сыночку хотя бы краткую ознакомительную экскурсию в армию, чтобы тот увидал жизнь с изнанки. Понял, отчего восемнадцатилетние парни душу наркотой врачевать пытаются…» – неприязненно подумал Святой, хоть о покойниках и не полагалось так думать.
Совладав с чувствами, Бодровский промокнул платком покрасневшие глаза, посопел, восстанавливая сбившееся дыхание, и внимательно посмотрел на собеседника – проняла ли его сцена отцовской скорби.
Экс-спецназовец, бывший со смертью на «ты» и повидавший трупов не меньше, чем сторож морга, молчал.
– Дмитрий, идет умышленное уничтожение генофонда страны. Умирают дети из высокопоставленных семей! Будущие политики, дипломаты, бизнесмены… Нас лишают будущего! Посмотрите, посмотрите список!.. – Достав из кожаной папки перехваченные скрепкой листы, Платон Петрович потрясал бумагами.
Мартиролог был внушительным. Напротив некоторых фамилий алел жирный крест, выведенный маркером.
– Что это означает? – спросил Святой, перечитывая список, словно скопированный из газетной советской хроники – сплошные знаменитости и воротилы.
Взглянув на отметину, Бодровский ответил:
– Еще живы, но безнадежны. Днем раньше, днем позже пойдут на погост. Мучаются от ломки в дорогих клиниках или вымаливают у родителей дозу.
Святой вернул бумаги в дрожащие руки магната:
– Напал мор на золотую молодежь?
– Не язвите! – взвизгнул Бодровский.
– А сколько спивается от нищеты и безнадеги?! Сколько колется дрянью? Нюхает клей по подвалам, потому что у них уже сейчас нет перспективы. Платон Петрович, я не сентиментальная барышня, и меня сложно разжалобить историями о великосветских бездельниках-наркоманах. Простите, но генетическому фонду, как вы изволили выразиться, кушать порою нечего. Папа, не получающий зарплату месяцами, на бутерброд в школу не наскребет! В армейском строю дистрофиков ветром качает. Так что давайте без высокопарных выражений! – Свое возмущение Святой выдал залпом.