Приговор приведен в исполнение
Шрифт:
«Если Гуляю отвели роль соглядатая, то пусть так и будет, – рассудил Святой. – Возможно, проболтается сержант, поможет заглянуть в картишки Платона Петровича. Все равно ведь не оставят в покое. Будут шаркать за спиной подошвами… Почему Бодровский так взъелся на какого-то паразита, окопавшегося в горах? Из-за сына?! Душещипательная версия, но не убедительная. И о причинно-следственной связи Эмира со смертью наследника ничего конкретного не сказал. Отделался общими фразами о синтетическом наркотике, подпольных лабораториях в горах. А может, и впрямь заклинило башню у Платона Петровича? Всяк по-своему с ума сходит…»
Свернув
– Разминка позвоночника перед боем?! – попытался пошутить Святой, то и дело упираясь макушкой в обшивку крыши малолитражки.
– Держись крепче. Чердак проломишь, – ворчливым тоном человека, оскорбленного незаслуженными подозрениями, произнес Гуляй, почти не пользовавшийся тормозами.
Гонка по колдобинам подмосковной дороги закончилась у домика из шлакобетонных блоков, около которого уже стоял микроавтобус и несколько автомобилей. Игроки надевали толстые вязаные свитера, крепили на бедрах кобуру с заправленным пистолетом-маркером и рассовывали по отсекам жилета-патронташа баллончики с газом.
Гуляй обходил участников игры, подавая для подписи типовой контракт: «…Я отказываюсь от материальных претензий и требований к организаторам игр и другим игрокам, которые могут причинить мне травму или иной физический или моральный ущерб. Данный отказ распространяется на моих возможных наследников и опекунов».
Бизнесмены, спешившие перевоплотиться в бравых рейнджеров, подмахивали бумаги и расходились, поправляя воинственную экипировку, похожую на снаряжение персонажей фильма «Звездные войны».
Среди маскарадной толпы Святой выделил пародийную фигуру колобка, лихорадочно жестикулировавшего короткими руками, по-видимому, обсуждавшего направление главного удара с товарищами по оружию. Лысоватый бутуз, чем-то напоминающий последнего генерального секретаря компартии, сверкал очками в золотой оправе, одаривая всех без разбору плоскими коробочками.
Перепало и Гуляю. Он вернулся с зацеллофанированным компакт-диском.
– Крутанем вечерком музон?! Врубимся в модные хиты! Муха не сидела… Новинка!
Святой посмотрел на обложку. Симпатичная девичья мордашка с венком полевых цветков, голографической наклейкой в правом нижнем углу и диссонирующей с общим оформлением надписью «Стэлла», выполненной остроугольным готическим шрифтом.
– Стэлла? Восходящая звезда на музыкальном Олимпе? – равнодушно спросил Святой, закидывая коробку в бардачок «Форда».
– Мне по барабану, – таким же голосом ответил Гуляй. – Эти козы на один манер блеют. Два притопа, три прихлопа, но народ хватает. Для детишек в общем-то бодяга.
– Очкастый кем певичке приходится? Муж? Спонсор?
Гуляй отрицательно покачал головой:
– Продюсер. Раскручивает молодняк, концертные туры организовывает, агентство содержит. По-моему, и студия звукозаписывающая есть. В шоу-бизнесе мужик подвизается. До Крутого или Айзеншписа ему далеко. Не та моща. Мелковат. Но бабки стрижет аккуратно. Тачку менять собирается. Второго телохранителя нанял. Тусуется в престижных кабаках… – Гуляй отправился к багажнику, и его голос зазвучал глуше: – В пэйнтбол регулярно оттягивается. Стресс снимает. Творческая натура, блин!..
Взгромоздив раскладной стол на спину, Гуляй поплелся к пригорку шаткой походкой человека, разменявшего ночь на застолье.
…Команда приметного продюсера с купеческой фамилией Сытых проиграла раунд вчистую. Последней добили худющую даму, бегавшую по полигону с прытью давно не кормленной борзой. Тощая амазонка, владелица риэлторской фирмы, торгующей недвижимостью, бескомпромиссно отстреливалась, пока ее не загнали в маленькое болотце, поросшее осокой. Там она попала под перекрестный огонь молодцов, стремившихся своим выстрелом поставить финальную точку в игре. Два маркера ударили дуплетом, прямой наводкой бомбардируя чахлую грудь деловой дамы желатиновыми шариками. Воительница шлепнулась в гнилую воду, задрав ноги, обутые в армейские ботинки с рифленой подошвой. К заполошному кваканью лягушачьей братии, населявшей болотце, добавился визгливый вопль поверженной пэйнтболистки:
– Сытых… Шопен хренов! Говорила, проверь автобус!
Дальше изо рта владелицы риэлторской конторы пошла сплошная забористая нецензурщина, перед которой речь портовых грузчиков казалась образцом высокопарного стиля.
Святой поморщился от вопля засевшей в болоте мегеры. Выплеснув остатки недопитого чая из крышки термоса, он посмотрел на облака, бегущие по прозрачному августовскому небу.
– У меня, Гуляй, аллергия на подобные представления. Я слишком много на подмостках других театров выступал… Театров военных действий… Сюда я больше не ходок.
Дарья Угланова, скандально известная журналистка, талантливая и небрезгливая в выборе источников информации, по праву носила титул акулы пера. Ее репортажи, расследования, сенсационные очерки котировались очень высоко, а тираж издания, опубликовавшего ее материал, рос как на дрожжах.
Прежнего удовлетворения работа ей уже не приносила. Раньше Дарья сравнивала себя с овчаркой, взявшей след: ищейка продирается сквозь колючие заросли, преодолевает препятствия, сбивает в кровь лапы, продолжает преследование, пока не сомкнет клыки на горле жертвы. Но встреча со Святым что-то изменила в ее душе. Она поняла, что зациклилась на извращенцах, реализующих свою сексуальную неполноценность в политике, на алчных дельцах, готовых продать мать родную, если сделка принесет стопроцентную прибыль, на отмороженных бандитах с другим, нежели у обычного человека, генетическим набором хромосом.
Дарье надоело разгребать грязь, но ничего другого от нее уже не ждали. Углановой снова и снова приходилось спускаться в недоступную для обывателя преисподнюю московской системы канализации, кочевать по зловонным каналам с общиной бомжей, интервьюировать проституток, тусующихся перед окнами здания Государственной Думы, пить водку в вагончиках украинских строителей, возводящих коттеджи, похожие на средневековые замки, вдоль правительственной двухрядной трассы Рублевского шоссе.
К пятничному «толстому» номеру газеты журналистка, по договоренности с редактором, должна была представить очередной забойный репортаж о вьетнамских миллионерах, сколотивших состояние на торговле низкокачественным ширпотребом.