Приговор воров
Шрифт:
– Из города меня не выпустят, – проговорил Студент, и Щукину показалось, что разговаривает он с самим собой, а не с Петровичем, – мною теперь ФСБ заинтересовалась… И следят за мной – выслеживают. Я чувствую.
– Продай бумажку, – предложил Петрович, – и я тебя из города вывезу.
– Нет, – сказал Студент, – как только я тебе бумажку продам, ты меня сразу же убьешь. У тебя же нет гарантии, что я копии с записки не снял.
Петрович проворчал что-то невнятное. Потом прокашлялся и чиркнул зажигалкой. В яму долетел ароматный дымок дорогих сигарет.
Григорий
– Тихо ты! – шепнул ему Щукин.
– А вот если… – начал было Петрович, но был тут же прерван Студентом:
– Подожди!
– Что такое?
– Я слышал, кто-то разговаривает, – растягивая слова, произнес Студент.
– Да? – удивился Петрович. – А я ничего не слышал. Тихо все.
Григорий замер. У Щукина даже прекратилась дрожь – на секунду он и забыл, что сильно замерз.
– Ты не выполнил условия, Петрович, – медленно проговорил Студент. – Я же поставил условие – чтобы ты один приехал.
– Я и приехал один, – сказал Петрович, как показалось Щукину, не очень уверенно.
– Помолчи, – тихо попросил его Студент.
Довольно долго стояла полная тишина. Было слышно, как где-то далеко-далеко, может быть, у моря, прокричала ночная птица.
– Ну что? – раздался наконец насмешливый голос Петровича. – Услышал что-нибудь?
Студент ничего не ответил.
– Послышалось тебе, – констатировал Петрович, – спокойнее надо быть.
– Послышалось, – повторил Студент.
И хотя в его голосе совсем не чувствовалось уверенности в том, что он сказал, Щукин едва смог удержаться от вздоха облегчения. Повернулся к Григорию – тот радостно и глупо улыбнулся, как бы говоря: «Вот видишь, а ты боялся»!
– Что-то я не пойму, – снова раздался голос Петровича, – если ты и работать на меня не хочешь, и записку журналиста мне не хочешь продать, зачем в таком случае назначил мне встречу?
– А ты не догадываешься? – спросил Студент.
– Гы, – отреагировал Петрович, – я догадываюсь, что боишься меня. Что – не так?
Студент молчал.
– То-то ты все по сторонам оглядываешься, – продолжал Петрович, – и от каждого шороха вздрагиваешь. Хочешь знать, не привез ли я с собой своих людей?
Студент молчал.
– А зачем они мне? – хохотнул Петрович. – Я тебя и сам задушу… Давай, говори, где записка находится…
«Сейчас Петрович держит себя уже не так, как в самом начале встречи, – подумал вдруг Щукин. – Теперь, когда он убедился, что Студент не собирается с ним сотрудничать, Петрович открыто вызывает его… не могу пока понять, на что вызывает его Петрович. Он так и не получил ответа на свой вопрос – зачем же Студент назначил ему встречу? А я, кажется, начал догадываться…»
– Скажешь или нет? – продолжал разоряться Петрович. – Здесь никого нет, я тебя сейчас скручу и до утра пластать буду, покуда не скажешь… А утром, если ты живой, конечно, останешься… Эй! – голос Петровича вдруг сорвался на крик. – Ты чего!! Ты чего?! Студент, я пошутил! Шуток, что ли, не… Убери ствол, говорю!
И Щукин невольно вздрогнул,
– Братва! Убивают!!
Ночной воздух почти сразу же наполнился выстрелами и криками.
– Братки, – ошарашенно прошептал Григорий, – Васек и Лысый… Я их по голосам узнал. Откуда они, интересно, взялись? Они, наверное, в машине приехали – с Петровичем, – предположил он. – Ну, точно – Петрович же не такой дурак, чтобы на встречу со Студентом одному ехать. Они следом за Петровичем из машины вышли и незаметно к вершине горы подкрались… А то, что Петрович тут плел, будто Студента не боится, так это он врал. Петрович всех боится – потому и отмороженный такой…
«Что ж, неплохой психологический анализ, – неожиданно спокойно подумал Щукин. – И предположение Григория довольно правдоподобно. Не могли же братки находиться тут еще до того, как приехал Петрович. Они бы услышали, конечно, как мы здесь с Григорием кувыркались… А впрочем, неважно, как эти бандиты – Васек и Лысый – сюда попали. Важно то, что теперь происходит на поверхности горы. Вот посмотреть бы. А ну как пристрелят сейчас Студента? И единственная ниточка, ведущая меня к разгадке того странного положения, в которое я попал, оборвется».
– Вон он! Вон он! – прорвался сквозь шквал грохочущих выстрелов голос Петровича, – Стреляй, а то уйдет!! А ну, дай я сам!
Загремела автоматная очередь. Потом – еще одна.
– Ого-го… – испуганно пробормотал Григорий, инстинктивно втягивая голову в плечи. – Они бы еще сюда базуку приволокли…
К яме приближался топот бегущих ног. Спустя мгновение через нее перелетело чье-то сухопарое тело. Сразу же после этого яма вдруг наполнилась криком ужаса.
Щукин с Григорием прильнули к стенкам ямы, а между ними – в самую середину – в лужу звучно шлепнулся человек.
«Студент», – почему-то мелькнуло у Щукина в голове.
Человек какое-то время не шевелился. Потом вынырнул из лужи, и Щукин услышал наполненный радостью голос:
– Кажись, целый…
– Пока, – негромко добавил Григорий.
Человек вскочил на ноги.
– Кто тут? – прошептал он, вглядываясь в темноту. – Кто…
«Нет, это не Студент. Я бы голос Студента теперь из тысячи других голосов узнал».
– Где он?! – орали наверху. – Куда он подевался?!! Он же только сейчас?..
– Петрович! – долетело еще. – Ты живой?! Где ты?
– Я зде-есь! – услышал Щукин голос Петровича где-то далеко. – А где Студент?
«Не Петрович, – с облегчением подумал Николай, – а то что бы мы тут с ним делали?..»
– Па… Пацаны… – тихо позвал свалившийся им на головы гость. – Я тут…
– Заткнись ты! – прошипел Григорий, вдруг бросаясь на совершенно не сопротивляющегося от страха и неожиданности братка. – Закрой хлеборезку, падла!
– Гриша! – узнал вдруг браток. – Ты как тут оказал…
Договорить он не успел. Григорий схватил его за горло и, сноровисто сбив с ног, навалился на него.