Приговор воров
Шрифт:
– Чего ты? – удивился Филин. – Давай, распечатывай. Интересно все-таки посмотреть, что там такое.
Петя Злой не шевельнулся.
– Ты помнишь Рабиндина Сергея? – спросил он.
– Помню, – кивнул Филин, – у него еще погоняло было – Рабиндранат Тагор. А что?
– А то… Ему вот как-то тоже прислали по почте посылку. То есть не по почте, а это: пришел какой-то мужик к нему домой, представился рассыльным и отдал коробочку такую маленькую. Рабиндин бумагу развернул, коробку стал распечатывать и… Весь подъезд в клочья разнесло, чуть дом не
Филин медленно и осторожно сполз со стола.
– Ты что, – тихо проговорил он, – думаешь, что кто-то…
– Ничего, – сказал Петя, – я не думаю. Кто мне может посылки посылать? Да еще без обратного адреса?
Филин помолчал немного.
– Щукин? – предположил он.
– Больше некому, – мрачно подтвердил Петя. – Значит, эта падла все-таки пронюхала о решении сходняка. А Рустам не смог его вовремя поймать.
Филин почесал в затылке.
– Да нет, – не особенно уверенно проговорил он, – не похоже на Щукина. Прислать по почте какой-то пакет… И взрывчатку в него положить. Не его почерк. Он бы что-нибудь поинтереснее придумал.
– А кто мне тогда прислал эту дрянь, по-твоему? – повысил голос Петя. – Мама дорогая? Я детдомовский – своих родителей сроду не видел. Как и других родственников. Так что надо это дерьмо отвезти подальше и швырнуть в овраг какой-нибудь. Убери пакет с глаз моих.
И Петя ткнул пальцем в лежащую перед ним на столе посылку.
Филин тут же подскочил на месте и отпрыгнул в сторону.
– Ты чего? – заорал он. – Дурак?
– Не хами, – посоветовал Петя. – Бери эту штуку и вали.
– Ага, – сказал Филин, отступая еще на шаг, – конечно. Сейчас. Чтобы я на куски разлетелся? Я, Петро, давно замечаю, что ты от меня избавиться хочешь. Как только Седой кони двинул, ты стал одеяло на себя тянуть. А когда я тебе намекнул на это, ты…
– Чего? – приподнимаясь, зловеще спросил Петя.
– Того, – огрызнулся Филин.
– Надоел, в натуре, – прохрипел Петя Злой, – надоел, Филя, ты мне – во как. – Он резко чиркнул по горлу большим пальцем. – С чего ты взял, что я хочу тебя грохнуть?
– С того, – повторил Филин, – с того, что ты хочешь всю власть себе захапать. А со мной делить не хочешь. Хотя мы с тобой не один день знакомы. Нары утюжили вместе, а ты. Да, братан…
– Да-а, братан, – эхом отозвался Петя, – удивляешь ты меня. Хочешь сказать, что я сам эту посылку взрывчаткой начинил?
– Я ничего не хочу сказать, – заложив руки в карманы, нагло ухмыльнулся Филин. – Только, кажется, все так и выходит.
– Тогда какого хрена я себе самому эту посылку послал, а не на твое имя? – взревел Петя Злой и, уже не владея собой, грохнул кулаком по столу.
Пудовый кулак Пети, описав параболу, с силой опустился вниз, но поверхности стола не достиг, угодив прямиком по бумажному пакету.
– Чтобы подозрение от себя отвести! – по инерции проорал еще Филин и смолк, мгновенно
Петя и сам заткнулся. Несколько минут прошло в полном молчании, потом Петя шепотом проговорил:
– Не грохнуло, кажись…
– Ага, – таким же тихим шепотом подтвердил и Филин, – была бы взрывчатка там – точно бы взорвалась. Ты врезал так, что стол чуть надвое не переломился.
Петя мотнул головой, сглотнул и проговорил уже обычным своим голосом:
– Значит, никакой взрывчатки там нет. А ты шухер поднял.
– Я? – удивился Филин. – Это ты начал первый говорить – никто мне посылки не шлет, Рабиндраната вспомнил.
– Херня, – отмахнулся Петя, – теперь можно и посмотреть – что там. Кажется, что-то мягкое. По крайней мере я кулак не ушиб.
Филин хихикнул.
А Петя начал сдирать упаковочную бумагу, а когда успешно с этим делом справился, взору компаньонов открылся еще один пакет – из темного целлофана.
– Ну… – Петя взял со стола свой бутерброд и откусил порядочный кусок, – посмотрим, что там за подарок…
Петя Злой еще не успел проглотить кусок бутерброда, только по этой причине его не вывернуло наизнанку, когда он развернул пакет из темного целлофана – он просто выплюнул изо рта полупережеванную массу, упреждая закипающую уже в недрах живота тошноту.
– Что это? – откашливаясь, спросил Петя, тыча пальцем в содержимое пакета.
– Рука, – сдавленным голосом проговорил Филин, – не видишь, что ли? Отрезанная. Мужская рука, судя по всему.
– Сам вижу, что рука, – вполне уже оправившийся от неожиданности и поэтому довольно спокойный, сказал Петя. – Я хотел спросить – что это значит?
– Там бумажка какая-то, – заметил Филин.
– Бумажка?
Петя поднял клочок бумаги.
– Что-то написано? – поинтересовался Филин.
– Не, – сказал Петя, – нарисовано.
– Что нарисовано?
– Не могу понять. Кажется, какая-то рыбка.
– Дай-ка я посмотрю.
Петя протянул Филину бумажку, и Филин уставился в нее, стараясь понять, что может значить довольно условный и приблизительный, но вполне узнаваемый рисунок рыбы.
– Рыба, – констатировал и Филин. – Что за херь? Зубастая какая-то рыба, длинная, с раздвоенным хвостом.
– Зубастая, – потирая подбородок, задумчиво проговорил Петя, – с раздвоенным хвостом. Щука, что ли?
Сказав это слово, он вдруг вскинулся и просиял.
– Щука! – закричал он. – Щука, едрит твою мать! Щука!
– Щука. Да, похоже, – кивнул головой Филин. – А чего ты так радуешься-то?
Петя вскинул обе руки к потолку и несколько раз подпрыгнул на месте, будто танцевал диковинного вида джигу.
– Оба-на-а, – протянул ошарашенный Филин, глядя на Петины безумства.
– А ты не понял? – заливаясь счастливым смехом, повернулся к нему Петя. – Чья это рука? Щука нарисована! Щукина это рука! А посылку нам Рустам прислал! Понял? Нет больше на свете Коляна Щукина! Нет!