Приговор

Вахтин Юрий

– Скорую зачем беспокоили, труповоз надо.

Больше вопросов у обеих сторон к сторожам не было, они сели на пустую первую скамью в зале. Потом вызвали главного и единственного свидетеля Куклина. Куклин вошел, он явно сильно нервничал, сразу сослался на плохое самочувствие. Но отвечать на вопросы судьи согласился. Уже при виде Куклина сердце у Виктора сжалось. Он понял, когда Куклин даже не посмотрел в его сторону, что Сергей сказал что-то кому-то, чего не было в материалах дела. Адвокат Митин говорил, что дядя Фокина Гуров, который и представляет сторону истца, следователь в Генпрокуратуре. "Ах, Серега, Серега,

с отца денег наверняка срубил за молчание. Хотя что он мог сказать? Что?"

Куклин повторил то же, что и в показаниях. Больше упирал на то, что боится высоты и был в десяти метрах от края крыши, где сидели Захаров и Фокин, походил даже не вставая на корточках, чтобы выпить.

– Когда Виктор и Игорь заспорили, предложил им прекратить или спуститься вниз.

Сразу возник вопрос у прокурора:

– Почему вы, Куклин, так волновались? Виктор и Игорь были друзьями, ну возбудились после выпитого, говорят громко?

Куклин начал мяться. Было видно, его загоняют в угол специально, в ходе судебного разбирательства. Это козырная карта следователя Генпрокуратуры Гурова? Скрыл первую драку на следствие, отсюда можно было развивать гипотезу о возникшей драке на крыше. Куклин подтвердил, что примерно за месяц до этого они даже ссорились и снова из-за женщин.

– Так ссора или драка?
– вопрос задал уже Гуров. Он брал процесс в свои руки.

Митин попросил слово.

– Товарищ народный судья, товарищ Гуров Юрий Анатольевич - должностное лицо, но он представляет потерпевшую сторону. В деле есть показания, где Куклин ранее говорил, что за месяц до трагедии Фокин и Захаров ссорились уже в одной из комнат строящегося объекта. Фокин стал обзывать всех без исключения женщин неверными и т.д. Захаров стал утверждать, что большинство женщин - честные и порядочные жены, матери, сестры. Выходит, Куклин солгал, были еще и драки. Так была драка или нет, Куклин?
– Митин говорил ровным звучным голосом негромко, но четко произнося каждое слово. Он специально взял эту паузу, чтобы Куклин пришел в себя. Сила и уверенность чувствовалась в каждом слове Митина.

– Я отвечу, - поднялся Гуров, - разрешите, товарищ народный судья. Да, я работаю в Генеральной прокуратуре, но с 8 января в отпуске и здесь представляю только потерпевшую сторону, но никак сторону обвинения. Я хочу, как и мы все, знать истину. Куклин, ответьте честно суду, вы давали присягу, была драка или ссора за месяц до дня трагедии между Фокиным и Захаровым. Поверьте, я знаю, что Виктор и Игорь были друзьями и совсем не хочу сурового наказания для Захарова, мне нужна истина.

Хитрец Гуров, значит, есть еще у него козырные карты.

– Нет, - неуверенно пробормотал Куклин, - драки не было, так - ссора, даже за грудки друг друга потрепали. Виктор утверждал, его Вика не такая.

Снова встал Гуров, попросил слово.

– После этой драки, - он уже уверенно говорил "драки", - свидетель Куклин пошел ночевать к своей знакомой Михайловой, он рассказал ей, что его друзья Игорь и Виктор подрались. Игорь обозвал всех женщин продажными. Виктор вступился. Виктор ударил Игоря, он упал. Свидетель Михайлова в коридоре, я прошу суд допросить ее в качестве дополнительного свидетеля. И еще одну минуту, в деле есть справки, что Захаров Виктор Иванович, 1963 года рождения, кандидат в мастера спорта по боксу, призер

всесоюзных спартакиад и универсиад по восточным единоборствам. Нет? Я прошу суд приобщить данную справку к делу.

Вот и козырные карты Гурова. Он хочет доказать суду, что тренированный Виктор способен за секунду совершить резкий удар или даже толчок, которого хватило бы для летального исхода. Вызвали дополнительного свидетеля Михайлову Валентину Николаевну, она подтвердила все слова Гурова о драке Игоря и Виктора и добавила:

– Виктор и Серегу Куклина по лицу ударил. Серега ей говорил: "Какой Витек резкий пацан, я даже не сообразил, как на полу оказался", - и Михайлова добавила: - Серега, правда, сильно пьяный был, он еще мне говорил: "Валюшка, я тебя хочу сейчас свалить, но как - не могу сообразить".

Зал захохотал. Снова вызвали свидетеля Куклина:

– Да, точно, пьяные мы все были. Игорь с Серегой за грудки схватили друг друга, я полез разнимать, ну Витек мне нечаянно локтем. Так что драки не было. Он вообще справедливый, Виктор, когда мы приехали, ваши местные стали приставать. Виктор с нами был, подошел, старшего в сторону отозвал, даже не дрались, просто поговорили и все, мы друзья с местными стали. Витек говорил, он с этим, их старшим, на боксе занимается вместе. Ходил Витек постарше, но запомнил его. А тогда драки не было, - повторил Куклин, - пьяные мы сильно были, от любого толчка могли упасть. После этого мы еще долго мирились, пели песни и даже целовались.

Слова о поцелуях снова вызвали смех у всего зала. Судье Андреевой даже пришлось позвонить в колокольчик, успокоить зал.

– Витек, он крепкий на ногах, конечно, да и пил он мало, - добавил Куклин.

* * *

Объявили перерыв, Виктора почти сразу увели в отдельную комнату. Когда его уводили, Митин догнал, толкнул пальцем в бок.

– Все под контролем в танковых войсках. Я ожидал этот шаг от Гурова. Михайлову правда не учел, но она особенно своей последней фразой о пьяном Куклине сыграла даже на их стороне, - Федор Федорович улыбнулся. Даже конвойные сержанты тоже заулыбались, они видимо хорошо знали старого адвоката.

Виктору принесли обед. Его принесла, и Виктор даже встал от неожиданности, Евгения Ивановна, заведующая столовой СИЗО.

– Привет, - поздоровалась она с Виктором как со старым знакомым.
– Я думала ты давно уже дома.

– Да нет. Как же я уйду, не попробовав вашего борща напоследок, - пошутил Виктор и добавил: Если напоследок только.

– Что, дела неважные?
– Евгения Ивановна налила борщ в алюминиевую чашку, достала хлеб, ложку.
– Кушайте, как вас...

– Виктор Иванович, - ответил он.

– Для Ивановича молодой еще, но как прикажете, а я Евгения Ивановна, не от одного мы Ивана случайно?

Сержанты из конвоя засмеялись над шуткой завстоловой. Конвойные хорошо ее знали. Один из них, полный, даже сделал ей комплимент.

– Жень, сто лет тебя знаю, а ты с каждым годом все хорошеешь.

– Я же в СИЗО работаю, при Сталине год в тюрьме за три шел. Так что ты меня сто лет знаешь, а выгляжу я на тридцать три.

Все и Виктор снова засмеялись. Женя вышла, оставив мужчин одних.