Приговор

Вахтин Юрий

– Встать, суд идет! Провозглашается приговор. Именем РСФСР, рассмотрев уголовное дело по обвинению Захарова Виктора Ивановича в обвинении в убийстве по неосторожности, суд в составе председателя народной судьи Андреевой и народных заседателей Сидоренко и Аверьяновой в открытом судебном процессе постановил: признать виновным Захарова Виктора Ивановича по данной статье и назначить ему наказание в виде трех лет лишения свободы с отбытием наказания в ИТК усиленного режима.

Виктор принял приговор как должное. Он еще не до конца осознал, что еще долгих три года он будет ложиться и вставать по команде, под контролем. Делать, что скажут, работать, куда поставят

и всегда делать, что скажут, а не то, что хочется.

Подошел адвокат Митин, посмотрел в глаза:

– Что, Виктор Иванович, будем писать кассационную жалобу?

– Нет, Федор Федорович, не стоит. Я получил три года за жизнь человека, это минимальный срок. Спасибо вам за все, Федор Федорович. Я думаю, мы еще встретимся. Мне хочется с вами встретиться, когда...
– Виктор сделал паузу, - когда все закончится.

– Хорошо, Витя. Я все попытаюсь объяснить отцу. Не уверен, что он поймет меня... Статья твоя льготная, все виды условно-досрочного освобождения к ней применяются. Теперь твоя свобода в твоих руках. И еще, Витек, я, конечно, не советчик, дело твое, но думаю тебе лучше остаться отбывать наказание при СИЗО.

– В хозобслугу? И что делать? Баланду по камерам развозить?
– Виктор даже немного обиделся на старого адвоката.

– Почему только развозить. Заключенные хозобслуги и варят, как ты говоришь баланду, и строят, и отапливают СИЗО, а здесь газовое оборудование. Да и баланду разносить кому-то нужно. Ты сам как решил, гражданин Захаров? В общем, смотри сам, ты человек самостоятельный. Но в хозобслуге собирался народ больше сродни тебе. Здесь нет уголовников по убеждению, хотя, конечно, о зоне никто не мечтает и не рвется туда, - Митин похлопал Виктора по плечу.

– А в колонии все звери по-вашему, Федор Федорович?

– Ну, что ты, Вить. Я не говорил тебе этого слова. Я всегда вижу сначала человека, потом преступника. Но лишенные человеческого облика в колонии есть.

Подошел отец. Конвоир-сержант хотел преградить ему дорогу, но старший наряда капитан, видимо знавший, кто отец, разрешил.

– Пять минут попрощаться.

Отец очень волновался. Губы его побелели и как-то вздрагивали, не дрожали, а вздрагивали.

– Что ты натворил, сынок?! Ты о нас с матерью подумал? Одно твое слово: "Я не мог, просто не мог толкнуть Фокина", и условное наказание. Теперь мой сын - уголовник!

Иван Егорович, волнуясь, не заметил, как побледнел Виктор:

– Отец, ты хочешь сказать, я погубил твою партийную карьеру? Прости, а если хочешь, можешь от меня отказаться.

– Виктор, что ты несешь?!
– Митин не смог удержаться.
– Отец он твой, отец. Будут свои дети, поймешь, что самому пережить в десять раз легче, чем переживать за детей.

– Прости, отец, - Виктор понял, что обидел отца.

За что, в чем виноват отец перед ним в той ночной трагедии? Он даже к Вике относился очень хорошо и мать всегда останавливал, когда она начинала утверждать, что она ему не пара.

Подошли Галина с матерью. Мать не плакала, только взгляд у нее был испуганно-рассеянный, наверное, впервые в жизни Елена Владимировна, "железная леди", не знала, что делать, что говорить. И морщины, он никогда раньше не видел у матери на лице морщинки. Быстрее бы все это закончилось!

– Все, извините. Попрощались, теперь на свидание в СИЗО, - капитан вежливо отвел Виктора в сторону.

Виктора везли в том же автозаке, что и утром из СИЗО. За окном темнота. Короток январский день. Теперь десять дней ждать утверждения приговора и три года, три года - стучало

в голове Виктора. Виктор только теперь отчетливо понял, что это не сон. Это его жизнь, она становится его реальной жизнью на долгие три года.

– 10 -

Даже в масштабе райцентра города Урыва завод силикатных изделий считался небольшим. И хотя строительство велось интенсивно, кирпича не хватало, дела на предприятии шли плохо. Холодные цеха, раздевалки для рабочих в отвратительном состоянии. Даже отсутствовал забор вокруг предприятия. Вначале, видимо, планировали построить каменный, из своего кирпича, но в одном месте, возле заводской конторы возвели несколько метров, так на этом все и остановилось. Цеха были построены, завод начал выпускать продукцию, и, видимо, дальнейшее возведение отложили на потом, план по производству кирпича практически не выполнялся.

За двадцать лет существования завода ни у одного руководителя, а они менялись довольно часто, не дошли руки до забора. Всегда находились дела важнее. Хищение с завода сырья, металла считалось почти нормой. Работать на завод люди не шли, в городе хватало других предприятий, где и платили больше и условия труда были значительнее лучше. Проблема рабочих рук стояла очень остро. Даже бытовало мнение, что если ни на одном предприятии города человека не берут за грубое нарушение трудовой дисциплины, человек шел на силикатный. Здесь работали по договору - квартира застройщика от предприятий, вошедшим в обиход хозспособом. Людей присылали на несколько месяцев как в ссылку. Завод должен за работающих перечислять свою продукцию предприятию, пославшему человека.

"Химики", так звали таких рабочих, привлекались на самые тяжелые и малооплачиваемые работы. Зарплата у рабочих была одной из самых низких по городу, несмотря на тяжелый труд в три смены. Из-за нехватки рабочих рук один цех с пятью прессами временно пришлось приостановить, тут же началось хищение оборудования в пустующем цехе. Хотя сырье, песчаный карьер был в нескольких километрах от завода, и известь была своя, областная. По себестоимости затрат на сырье у завода были хорошие перспективы, но всегда находились в городе дела поважнее, заводы поперспективнее. Чтобы довести строительство завода до конца, не хватало капиталовложений. Завод еле сводил концы с концами, все шло само собой.

Вот какое хозяйство получил в подчинение бывший первый секретарь Урывского РК Зарубин Лев Борисович. Но молодой директор за месяцы руководства заводом все с ног на голову поставил. Даже Антипов, который и назначил сюда Зарубина, зная его способности организатора, как в ссылку "Белая дыра", так звали силикатный завод по цвету продукции, был поражен работой Зарубина всего за несколько месяцев. Зарубин сразу начал с дисциплины. Перетряхнул все кадры, где работало четыре человека, а вполне могли справиться два, потому что штат был расписан еще по начальному объему работы, а производство за эти годы сократилось из-за нехватки рабочих рук. А где-то эти руки просто приходили на работу, зная, зачем тянутся, больше не заплатят. Он ввел определенный процент, который автоматически начислялся, если человек работал без нарушений дисциплины, честно и добросовестно. После всех этих преобразований казалось таким очевидным, почему-то раньше незамеченным прежними руководителями, резко возросла зарплата. Освободившихся людей Зарубин направил на реконструкцию пустующего цеха. И уже через четыре месяца цех начал давать продукцию.