Приговор
Шрифт:
– Здравствуй, Нина. Это я. Извини, что так рано, но я очень-очень хотел тебе позвонить.
– Ванечка! Здравствуй!
– голос Нины сразу изменился, сонливость, медлительность исчезли.
– Ты так хотел позвонить, что не мог решиться до полпятого утра?
– Нет, Нинуль, я не мог решиться тридцать лет.
Они встретились вечером. Иван Егорович приехал за Ниной в 17.00 в совхоз. Снова шел дождь, уже
– Ой, всемирный потоп какой-то! Сколько можно. Второй месяц. Здравствуй, Ванечка.
Нина села рядом в открытую Иваном Егоровичем дверь его служебной "Волги".
– Напугал ты, Ванечка, наше начальство, - улыбаясь, рассказывала Нина.
У нее, несмотря на мрачную погоду, было очень хорошее настроение - позвонили с проходной полчаса назад. Говорят: черная "Волга", номера ОО первые.
– Это у вас пароль такой, чтоб милиция не останавливала?
Нина уселась поудобнее, от нее приятно пахло не дорогими польскими духами. Она была вся подтянутая, воздушная и выглядела значительнее моложе своих лет.
– Здравствуй, Нинуль. Я вот смотрел на тебя, ты шла с проходной. Ты на два года всего меня моложе, столько пережила, в глуши, в совхозе работала, в резиновых сапогах чаще, чем в туфлях ходила и веришь, мне стыдно стало.
– Почему?
– не поняла юмор Ивана Нина.
– Девчонку пригласил на свидание. Я седой, лысый. Мне стыдно, - улыбаясь, повторил Иван.
– Спасибо, Ванечка, за комплимент. Каждой женщине приятно это слышать. Но если так, не бойся, сейчас модно с молодыми. Перестройка! Вон артисты и на тридцать лет моложе женятся, а два года, я думаю, это ерунда. Прости, что в невесты набиваюсь, но я вдова, значит потенциальная невеста, - Нина засмеялась.
– И смех у тебя тот же, как и тридцать лет назад был у моего воробышка, - задумчиво произнес Иван Егорович.
– Что так долго летел ко мне воробышек?
– Твой воробышек прилетел сразу к тебе, как только его позвали. Не звал ты меня, Ванечка. Я б услышала, если даже шепотом ты меня позвал. Я бы обязательно услышала.
– Куда поедем?
– сменил тему разговора Иван Егорович.
– Не стоять же нам у проходной, ваших сторожей пугать. И начальству домой пора, наверное, ждут, когда уедет обкомовская "Волга", - пошутил Иван.
– Куда повезешь. Хочешь ко мне, но Петя дома.
– На дачу ты же не поедешь? Ты, как мне ответила, не была и никогда не будешь любовницей, - Иван взволнованно посмотрел в Нинины глаза.
В сгущающейся темноте глаза Нины блестели, наверное, тоже от волнения.
– Тогда будем стоять пугать сторожей, - с иронией в голосе ответила Нина.
– Нет, Ниночка, на дачу! И без разговоров! Я так хочу, - Иван завел мотор "Волги".
– Ванечка, что ты так разволновался? Я же молча сижу, - снова шутливо ответила Нина.
Черная "Волга"
На даче было холодно и неуютно. Но в пристройке было много сухих напиленных дубовых дров. Иван Егорович быстро разжег камин, включил электронагреватель, и уже через пятнадцать минут в большой комнате, где они расположились, стало тепло и уютно. Потрескивали горящие дрова в камине. Иван сходил в машину, принес пакет с приготовленными продуктами. Нина стала накрывать стол. Хотя Иван категорически стал ей возражать, усадил на кресло возле камина.
– Нет, Ниночка, я все сделаю сам. Ты отдыхай. Смотри телевизор, ты гость. Ты с работы, устала. Отдыхай.
По телевизору повторяли концерт ко дню милиции. Иван Егорович ловко открывал банки, резал колбасу. Продуктов он привез как на хорошее застолье. Открыл бутылку своего любимого коньяка "Белый аист". Все готово. Иван Егорович перенес небольшой кухонный столик поближе к креслу, на котором сидела Нина, принес себе стул, сел напротив, налил в рюмки коньяк, себе больше, Нине половину.
– За что будем пить первый тост? За встречу?
– спросил он, протягивая налитую рюмку Нине.
– Ты думаешь, тостов будет много, если этот первый?
– шутливо спросила Нина.
– Мне завтра на работу, и я не очень к спиртному. Голова утром сильно болит.
– На работу ты завтра не идешь. Суббота все-таки.
– Суббота рабочая. Так сказал наш директор, - ответила Нина.
– Я уже договорился с твоим директором. Ты завтра не идешь на работу.
– Когда ты мог договориться? Ты не выходил из машины, - удивилась Нина.
– Я позвонил с машины. Все-таки это обкомовская директорская "Волга", и телефон там есть. Завтра ты не работаешь, можешь утром позвонить, если ты не веришь слову бывшего второго секретаря райкома КПСС.
– К чему так официально? Я всегда верила слову даже просто Вани Захарова.
– Нина посмотрела в глаза Ивана Егоровича.
Даже здесь, на даче вдвоем с Ниной он не может до конца сбросить с себя маску, маску партработника. Он уже сросся с этой маской, она стала его лицом. Наверное, поэтому он тридцать лет не решался найти и позвонить Нине, дать волю своему сердцу, своим чувствам, а не инструкциям и боязни общественного мнения товарищей.
Они стукнулись. Тост просто "За встречу" был одобрен. За их встречу после долгой разлуки, когда прошла целая жизнь. С радостями и горем, потерями и находками, но прошла она у каждого своя, совсем не так, как мечтали они в юности, когда бродили по ночному городу, взявшись за руки. Стали закусывать. Иван Егорович ухаживал за Ниной, подкладывал в ее тарелку. Было видно, он очень волнуется, смущается, даже когда Нина погладила ласково своей ладонью его залысину. Густых пшеничных вихров почти не осталось, их забрало время.