Приговоренный к власти
Шрифт:
На столе зазвонил самый неприметный из телефонов, но по степени важности он был таким, что лицо Большого майора сразу стало строгим и настолько серьезным, что всякие разговоры прекратились.
— Большой майор у аппарата… Да, судя по всему, начинают штурм… Нет, стрельбы нет… пытаются на БТР прорваться к зданию, таранят троллейбусы… Да, к Топоркову выезжают… Опытнейший офицер-оперативник и с ним сопровождающий, также достаточно подготовленный… Передайте Борису Николаевичу, что они сделают все. Хорошо… Я
Большой майор положил трубку и несколько секунд уважительно помолчал, словно подчеркнул тем самым важность и значимость персоны, с которой вел только что переговоры. Потом посмотрел на Иванова, перевел взгляд на Лешку и сказал тихо.
— Вот так, друзья мои. Выезжайте. Все ваши официальные, а также… нерегламентированные действия, какие могут потребоваться, санкционированы на высшем уровне.
У Лешки едва не сорвался с языка вопрос: «Так что нам, убить, что ли, Топоркова надо?» Но он удержался, да и не успел сморозить глупость. Иванов сказал быстро:
— Лейтенант, через двадцать минут любыми путями выбирайтесь из здания. Выйдете на набережную, найдете зеленый «УАЗ» с надписью по борту «Водоканал». Ждите меня там.
— Есть, — вскочил Лешка со стула, с легким стуком задев автоматом о стол.
— Оружие сдай, — строго сказал Большой майор. — Вернешься, получишь обратно.
— А как же я там буду выполнять задание без оружия? — возмущенно спросил Лешка и снова увидел, как его собеседники обменялись короткими вопросительно-утвердительными взглядами, отчего-то остались довольны его глуповатым вопросом, и Иванов впервые сдержанно улыбнулся.
— При необходимости я вручу тебе там хоть пушку, лейтенант. Но думаю, что обойдемся без этого. Собери в дорогу чего перекусить-запить, нам ехать часа три с лихом.
Расставаться с оружием Лешка решительно не собирался. Он помнил, что зарегистрировали ему выдачу автомата и пистолета в какой-то задрипанной тетрадке, и она, эта тетрадка, беспременно затеряется, исчезнет в вихрях надвигающихся событий.
Но оказалось, что если бы он даже и очень страстно хотел отделаться от смертоубийственных игрушек, то пришлось бы вышвырнуть их в ближайший мусорный бак, потому что кабинет, где он их получал, был закрыт, никто оружия не принимал и не выдавал.
Лешка прошел по коридору, разыскивая лестницу (он знал хорошо, что, если здание собираются штурмовать, самое опасное место в нем — это лифт), и в маленьком холле наткнулся на столик дежурного при телефоне, чайнике и недопитом стакане кофе. Под столиком лежала вместительная сумка, и Лешка понял, что она ему понадобится. Он оглянулся — в пустых коридорах никого не было — и, не испытывая угрызений совести (боевая обстановка оправдывает все!), расстегнул на сумке «молнию» и вывалил на столик все ее содержимое. Оно состояло из вещей обыденных, в данный момент даже
Из всего этого богатства Лешка реквизировал только большую упитанную курицу, вернул ее в сумку и туда же положил автомат и пистолет в кобуре.
Он поднялся на крышу и с тщеславным удовольствием отметил про себя, что его командирский наказ архаровцы выполняют — все, кому было положено нести службу, несли ее по своим местам, таращились в пустое небо. Хотя им страсть как хотелось кинуться к той стороне крыши, с которой виден был центральный подъезд, откуда доносился грохот моторов, чьи-то крики и гуляли прожектора.
Лешка прошел к командному пункту и крикнул:
— Алик! Светлана! Ко мне!
Они тотчас предстали пред очами грозного командира. Алика била дрожь, и он тут же взмолился:
— Леша, можно я вниз пойду? Эти гады начинают атаку! Я же не подлец Вово Раздорский, который дезертировал!
— Ты останешься за меня, — твердо сказал Лешка. — Через полчаса вас всех сменят, и делайте что хотите. Иди проверь посты и представься в качестве командира.
— А ты куда, Леша?
— В тыл противника с особо важным заданием, — усмехнулся он. — Иди, выполняй приказ.
— А что делать мне? — улыбнулась Лана.
Лешка подождал, пока Алик отойдет.
— Возьми эту сумку. И сохрани ее для меня. Груз опасный, чтоб ты знала.
— Автомат? — покосилась она на сумку.
— Да. Если тебя застукают, скажешь, что подобрала и не знаешь, что там.
— Я знаю, что сказать. Куда ты исчезаешь?
— Штирлиц! А не слишком ли много вы хотите знать?!
— Перестань, это не смешно. Я уйду сейчас. Без тебя мне здесь делать нечего.
Лешка на мгновение задумался.
— Нет… Сейчас опасно. Ночь, внизу начинается заваруха, можешь нарваться на неприятности. Подожди рассвета. Если увидишь, что с автоматом ходить или здесь находиться опасно, спрячь его где-нибудь, хоть на крыше. Я завтра вернусь и найду.
Алик вдруг заорал так, что перекрыл голосом самый высокий тон своей трубы:
— Лешка! Они поперли! Поперли, БТР в троллейбусы вмазались!
— Мне пора. — Лешка взглянул в ее лицо. — Будь осторожней. И пока ты здесь… Приглядывай за Алькой. Дурень сейчас с крыши спрыгнет.
Во время этих разговоров Лешка уже переложил в свою сумку курицу, термос с кофе у него был еще не почат, со стола взял неразрезанный батон, перекинул сумку через плечо и сказал мягко:
— Если что случится и мы не увидимся, то я хочу, чтоб ты знала, что я в тебя, пожалуй, влюблен.
Она шагнула к нему, поцеловала быстро и крепко, чуть оттолкнула и сказала почти зло: