Приговоренный умирает в пять
Шрифт:
– Да услышит вас бог! А почему вы хотите, чтобы я увез Жоэллу?
– Чтобы она не могла вмешаться в разговор. Она тотчас переметнется в противоположный лагерь.
Добривался Лежанвье молча. Предложению Дианы он подсознательно противился. Но это, быть может, потому, что он привык сражаться один и ему, как мужчине, претит прятаться за юбкой?
– Мне это не нравится!
– заключил он вслух.
– Этот тип - прирожденный совратитель, - добавил он, тщетно подыскивая более простые слова. Способный на...
– Дорогой мэтр! Выходит, вы сомневаетесь то ли
– Нет, но... Как подумаю, что...
– Успокойтесь! Я все-таки останусь с ним не совсем одна. Сабина уходит отсюда только в шесть. К тому же я могу попросить Билли и Дото сегодня никуда не уезжать.
– Под каким предлогом?
– Да ни под каким. Билли с Дото никогда не задают вопросов.
– Вы уже представляете, хоть приблизительно, каким образом подступитесь к Лазарю?
– Больше всего я полагаюсь на импровизацию.
– Диана завинтила колпачок на одном флаконе, открыла другой.
– Вы, конечно, знаете, что у него есть подружка, некая Кристиан Маршан, супруга господина Маршана?
– Во время процесса он говорил мне о ней, но уверял, что со дня его ареста между ними все кончено. Но откуда вам известно?
– Мужчина, вышедший из тюрьмы, испытывает неодолимое желание исповедоваться, и предпочтительно женщине. Поверьте, Тони не является исключением из этого правила.
Тони! Снова она назвала его так!
– Следовательно, на этот счет - да и не только на этот - вы осведомлены о нем лучше меня?
– Откуда мне знать, дорогой! Думаю, нет. Но, видите ли... шантажист ведь тоже бывает не так уж уверен в себе. Дайте мне шанс.
– Диана помолчала: она накрашивала ресницы.
– Дайте нам шанс.
И сколько бы потом Лежанвье ни атаковал ее вопросами, все было тщетно: Диана целиком отдалась наведению красоты.
Он был уже на пороге, когда она окликнула его:
– Вернер!
– Что еще?
– Спасибо, дорогой! Поезжайте сразу после обеда. Проявите как можно больше терпения и снисходительности к этой глупышке Сильвии Лепаж. И не возвращайтесь с Жоэллой до темноты. За два часа с такого субчика спесь не собьешь.
Жоэлле совершенно не хотелось ехать в Париж. Ей там нечего делать, она будет чувствовать себя не в своей тарелке, куда охотнее она, чтобы прогнать мигрень, погуляла бы по лесу в компании одной лишь своей арденнской таксы по кличке Стряпчий. Адвокат продолжал настаивать, нагромождая причины одну нелепее другой. Жоэлла уже начала поглядывать на него с подозрением, когда по необъяснимой прихоти провидения конец их спору положила Дото: ей как раз нужно к портнихе и к парикмахеру, не согласится ли Жоэлла ее проводить?
Жоэлла хмуро сдалась, но доехала с ними только до Па-лезо.
– Дальше поезжайте вдвоем... Я возвращаюсь назад.
– Но почему?
– изумленно воскликнула Дото.
– Все кружится, - лаконично отозвалась Жоэлла.
– Укачало меня в вашей тачке. Должно быть, я заболеваю.
Удивленный Лежанвье искоса рассмотрел дочку. Жоэлла и впрямь была бледна, завитки волос прилипли к ее необычно влажному лбу.
– В таком случае...
–
– Может быть, вы, дорогая Дото, могли бы...
Он обернулся, устремив на нее умоляющий взгляд, но Жоэлла перебила его.
– Обойдусь без няньки!
– зло бросила она.
– Я хочу только одного: чтобы меня оставили в покое. Пропущу по-пролетарски стаканчик кальвадоса у стойки и вернусь на автобусе или по железке, как взрослая, а если не удастся - возьму такси. Денег у меня хватит, - добавила девушка, похлопав себя по карману своей куртки, чтобы предупредить очередное возражение.
Лежанвье охотно влепил бы ей пару пощечин, но это создало бы досадный - и запоздалый - прецедент. Он не помнил, чтобы когда-нибудь поднимал руку на дочь.
Его донимал один вопрос: в самом ли деле ей нехорошо, или же она инстинктивно стремится сделать Диане назло, спутать ей карты?
Он увидел, как она пошатнулась, ступив на дорогу, и ухватилась за дверцу, прежде чем ее захлопнуть, и его сомнения рассеялись.
– Прими аспирин, - посоветовал он.
– И ложись в постель, как только вернешься. Не наделай глупостей.
Страдальчески улыбнувшись, Жоэлла направилась к свежевыкрашенному бистро, террасу которого окружали кустики бересклета в ящиках.
– Будь спок, В. Л., я не прощаюсь!
– Она полуобернулась, успокаивающе помахала рукой.
– Обещаю тебе, что отвергну всякое гнусное предложение.
Дото пересела с заднего сиденья на переднее, где сидела Жоэлла, и закинула ногу на ногу, обнажив коленки и рискуя тем самым отвлечь внимание водителя.
– Забавно, не правда ли?
– заметила она, когда "мерседес" набрал скорость.
– Симптомы довольно характерные...
Лежанвье упорно смотрел на дорогу.
– Сколько ей сейчас? Семнадцать?
– Скоро восемнадцать, - буркнул адвокат.
– А на вид все двадцать. Вы и впрямь думаете, что это у нее простое недомогание?
– Ну да. У вас другое мнение?
– Вы неисправимый оптимист, - напоследок уколола его Дото.
В новой соломенной шляпке она впорхнула в кабинет Лежанвье вскоре после шести часов - они договаривались, что она придет в пять, - и они двинулись в обратный путь сквозь клочья вечернего тумана, такие же молчаливые, как и днем, и скрыто враждебные друг другу. Адвокат знай себе нажимал на газ, а если и отводил взгляд от дороги, то лишь для того, чтобы посмотреть на люминесцентный циферблат часов.
Сто, сто десять, сто двадцать...
Какое безумие - оставить Диану одну с Лазарем! Какая низость! Ведь после вчерашних скандальных откровений в охотничьем домике все стало предельно простым. Субчика надо было взять за шкирку и не раздумывая вышвырнуть за порог со словами: "Вы слишком рано выложили свой главный козырь! Теперь моя жена знает все и по-прежнему мне верит. Подите прочь или я вызову полицию!"
Неожиданный прыжок раненого льва.
"Правда на вашей стороне, дорогой!"