Приговоренный
Шрифт:
— Не переживай, — сказал Клык. — Картошка и без тебя дозреет, а огурцы как-нибудь на базаре закупишь. Там, в Марфутках, нас сейчас ждут не дождутся, чтоб кишки выпустить.
— Так мы что, на этом поезде прямо до Москвы доедем? — настырничала Надя. Во, дремучая, хоть и из райцентра!
— Помолчи, а? — посоветовал Клык. — За умную сойдешь…
Ему вдруг жутко захотелось спать. Все-таки он привык в последнюю неделю к мягкой и удобной постели, к чистому белью и относительно спокойному сну. А тут — такой взрыв. Беготня, стрельба, опять неуют. И устал он, сильно устал. Сколько отмахали бегом?
Почти заснул, но тут неожиданно что-то плоское, твердое и угловатое пощекотало грудь. Это «что-то» лежало в нагрудном кармане джинсовой куртки, выданной ему Курбаши. Ксива какая-то. Да, Курбаши ведь паспорт обещал! Клык расстегнул пуговицу на кармане, вынул корочки и вновь чиркнул зажигалкой. Надо ж узнать, кем его Курбаши сделал.
Так. Стало быть, он теперь Кузнецов Андрей Николаевич, того же, что и раньше, года рождения, уроженец Бугровска, прописан там же. Вроде и фото его. Выдан паспорт совсем недавно. Должно быть, взамен терянного. А это что за бумажонка между страниц?
«Клычок!
Ксива почти жилая. Попробуй дожать с ней до престольной. На жизнь кладу в чемодан пару лимонов с дерева. Извини, под рукой больше нет, а время шепчет: Беги быстрее!» Чую, что может и Греков подвести, и прокурорам, ни ментам веры нет и не будет. В Москве, если доберешься, запомни на самый крайний случай такой адресок: Новостроечный проезд, дом 25, корп. 3, к. 6. Скажешь: от Курбаши. Ребята недоверчивые, но если повесят, то могут помочь с нычкой и с уходом за бугор. Но обязательно довези бумаги из чемодана и все прочее. Записку сожги. Заранее спасибо. Курбаши».
Клык подпалил бумажку и погасил зажигалку. Адрес уже врезался в память. Теперь дело за малым — доехать и понравиться тем, «недоверчивым». Про то, что будет, если он им не понравится, Клык пока не думал. Доехать было сложнее.
Что ж там такое вышло? Вроде бы, по рассказам Курбаши, все было на мази, и тут, как в кино про Нестора Петровича: «бац — и вторая смена!» Ясно, что налетели омоновцы, но чьи — хрен знает! Вроде бы область тут грековская, но если при налете Курбаши велел к здешнему прокурору ехать, а в паспорт положил бумажку с московским адресом, то и сам небось не во всем был уверен.
Так или иначе, но его опять ищут. Как там: «Ищут пожарные, ищет милиция…»? Если те мужики, что гнались, видели, как Клык с бабами влезал на платформу, то должны были сообщить в линейный отдел, железнодорожному начальству и дать команду поезду остановиться где-нибудь в назначенном месте, чтоб менты успели туда подкатить «воронок» для загрузки отловленных. Правда, тут есть, как говорится, маленькое «но». Клыка ловят, когда он уже расстрелян. Нету, гражданин прокурор, такого Гладышева Петра Петровича. Мертвенький он. Значит, должны быть такие менты, которые долго чикаться не будут и живым не возьмут. А самое главное — не станут подшивать к делу то, что у Клыка в чемодане.
Клык начал припоминать, что тут за железные дороги. Выходило, что едет он не в сторону Москвы, а совсем наоборот, на Черемисино, откуда можно и на Урал,
…До Воркуты идут посылки долго.
До Магадана — несколько скорей.
Но там ведь все, но там ведь все,
Такие падлы, суки, волки —
Мне передач не видеть, как своих ушей!
Клык это даже промурлыкал себе под нос, но без слов. Сидеть, конечно, плохо, но не жить — хуже.
Жить! Пока ножки бегают, а пушечки стреляют — жив Клык. И хрен он вам, позорники траханые, так просто даст себя загасить. Во, видели? Большой и с прибором!
Жалко только, что он на этой неделе проленился. В малиннике жил, в цветнике. А ни малинки с клубничкой не пожевал, ни цветочков не понюхал. Все думал, успеется, выбрать не мог. И в Марфутках, наверно, могло бы получиться. И сейчас получилось бы, если бы была одна, а не две…
Клык размечтался, благо спины спутниц приятно грели и вызывали разные мысли. Даже сердце быстрее затюкало и внизу забулькало. Ух, не расплескать бы! А что, если сцапать сейчас одну?
Но от этих мыслей Клыка отвлекло изменение стука колес.
Поезд явно сбавлял ход. Это было не очень приятным открытием. Могло быть так, что его тормозят по приказу ментуры, когда остановится, сразу окружат и начнут шмонать.
Клык выглянул сперва через брезентовую форточку вперед. Уже заметно посветлело, да и луна сверкала, как монета-сторублевка. Впереди справа просматривались огоньки, и довольно много. Поезд, не торопясь, подкатывал к какой-то станции. Слева при свете луны просматривались контуры каких-то вагонов, кранов, пакгаузов. Светофоры, фонари — короче, все как положено. Товарняк укатывал в сторону от освещенного вокзала, и Клык углядел надпись на торце здания: «Черемисино».
Вот они, голубчики. Мигалка на перроне и ребятишки вдоль путей.
— Все, приехали! — сказал Клык. — Прыгать придется!
— Куда? — сонно спросила Надя.
Клык сказал, но очень грубо. Чемодан он выкинул в промежуток между путями прямо из кузова. Автоматы надел на себя и слез из кузова на платформу. Помог слезть женщинам.
— Вперед сигайте, по ходу поезда! — наскоро проинструктировал он, уцепился за борт «ЗИЛа», встал на край платформы, оттолкнулся и прыгнул. Хорошо прыгнул — точно на ноги, точно в промежуток между щебеночными балластами двух путей, на траву. И сразу же побежал назад, к чемодану.
Как прыгали Вера и Надя, Клык не видел. Ему было в принципе по фигу, прыгнут они вообще или поедут дальше. Он добежал до чемодана и лишь тогда услышал за спиной сперва один шорох, потом второй, сопровождавшийся ойканьем и оханьем.
Нет, хоть и трусили, наверно, а прыгнули. И бегом двинулись следом за ним.
Клык, подхватив чемодан, побежал наискось от состава — через пути, подальше от вокзала. Краем глаза он заметил, что к выходной стрелке, навстречу товарняку, с которого они спрыгнули, выезжает другой состав. Он шел медленно и даже притормаживал, потому что хвост длинного товарняка еще не прокатился через стрелку. Клык и его спутницы перебежали путь в полсотне метров перед этим встречным поездом. В этом составе катило около сорока платформ с лесом и пара крытых вагонов.