Приходи в полночь
Шрифт:
Ли рассеянно отметила какой-то низкий, глухой звук. Не успела она определить, что это, как Ник развернулся и темный взрыв движений обрушился на ее руки, заставив ее потерять равновесие. Ноги у нее подогнулись, но мозг не смог отреагировать на происходящее достаточно быстро и определить, что происходит. У нее закружилась голова, и она уже больше ни о чем не могла думать, как только о том, чтобы не упасть, потому что не контролировала себя. Она как будто летела с лестницы вниз.
Ее словно подхватил ураган. Что бы ни происходило, ее разум
Ее колени мягко ударились о ковер, и она застонала. Мир бешено вращался, затягивая Ли в какую-то черную воронку, и затем все внезапно прекратилось. Кошмар рассеялся. Она сидела на полу в – своем кабинете и цеплялась за свитер Ника Монтеры.
– Прекратите! – крикнула она.
Он крепко держал ее за запястья. Сила его воздействия на нее была столь велика, что она не могла найти никаких слов и только молча дрожала. У нее в запасе не осталось ни мужества, ни спокойствия. И сил бороться с ним у нее не было.
– Мне не нравится, когда ко мне прикасаются, – грубо прошептал он дрожащим от ярости голосом. – Таким образом.
Силой только своих рук он удерживал ее на коленях. Глаза его сверкали, а дыхание точно так же источало угрозу, как и в тот день, когда он спас ее. Ли чувствовала, как эта угроза просачивается в ее тело через его руки, отзывается в ее плоти, в ее разуме. Она вздрогнула, но на мгновение была покорена ее безумной, призывной мощью и полностью захвачена происходящим.
В насилии таилась своего рода поэзия, поняла Ли, своеобразная красота. Оно отзывалось в ней сладостным, неотразимым влечением. Пробуждением самого темного и самого волнующего природного инстинкта. Монтера заставил ее вспомнить то, что она почувствовала в тот день, когда он спас ее, – восторг освобождения, не похожий ни на одно известное ей до того чувство… или с тех пор. Спасший ее мужчина мог с такой же легкостью и убить ее. Этот мужчина тоже. Они оба были противниками.
– Вы делаете мне больно… – с трудом выдавила Ли. Глаза его блеснули победным блеском узнавания, потом он ругнулся, словно только что понял, что она вовсе не является новым и незнакомым демоном. Всмотревшись в ее лицо, он, казалось, понял, где находится и что случилось. Он взглянул на ее сгорбленные плечи, на собственные стиснутые на ее запястьях пальцы, словно не веря своим глазам. С болью, медленно разжал руки.
Ли опустилась на пол, лишенная сил. Боже милосердный, что же случилось? Она просто к нему прикоснулась, а он поставил ее на колени? Именно это он и сделал?
– Никогда не подходите к мужчине вот так, – сказал он. – Никогда!
Она покачала головой, отказываясь посмотреть на него:
– Я едва до вас дотронулась.
– Вы неслышно подошли ко мне сзади. А мне показалось, что вы работали с осужденными. Я думал, вы были в тюрьме.
Ли взорвалась гневом и страхом:
– Бога ради, тут же не тюрьма!
Выступившие слезы огнем жгли глаза. Она не могла сморгнуть их. На одном запястье уже начали проступать
– Боже… – Он не отводя глаз смотрел на то, что натворил; выражение его лица резко изменилось. Казалось, он хочет снова прийти ей на помощь. Однако он вновь стал ей выговаривать: – Что вы хотели сделать? Как вы могли так рисковать?
Ли не поняла, почему он разошелся. Она вообще едва понимала смысл его вопросов.
– Откуда я знала, что это так рискованно? Наступила тишина, прерываемая только шумом транспорта внизу на улице. Он заставил Ли вспомнить, что, помимо кошмара, в котором она оказалась, существует нормальный мир.
– Как вы себя чувствуете? – наконец спросил Ник. Поскольку он мог побояться помочь ей, она сделала попытку подняться, но потеряла равновесие.
– Ой! – вырвалось у нее, когда она всем телом упала на болевшую руку. Ли прижала саднящее запястье к груди. Устремленные на Ника глаза были полны слез.
Во взгляде его ярко-синих глаз отразилась боль. Он сжал кулаки и судорожно вздохнул.
Ли не знала, что с ним происходит. Казалось, внутри у него схлестнулись два порыва, он будто не мог понять – хочет он помочь ей или причинить боль. Она его не боялась, но взгляд его синих глаз вызвал у нее сочувствие. На мгновение что-то заставило его раскрыться, разгладило маску.
А потом, так же неожиданно, все кончилось.
Он откинул со лба волосы и, сделав один глубокий вздох, восстановил самообладание. Он снова был Ником Монтерой, холодным и осторожным мужчиной, отвечающим за свою судьбу, какой бы злой она ни была.
Ли должна была спросить себя, не вообразила ли она себе все остальное, не шок ли заставил ее увидеть в его лице – и в его характере – что-то иное, что она хотела там видеть. Но не могла же она выдумать стиснутые зубы и вспыхнувшие глаза. Они были такими синими, что было больно смотреть.
– Что происходит? – спросила она. Ей хотелось, чтобы он объяснился, но он, видимо, не понял ее.
Он отступил, давая ей место. Ли почти не видела возможности сохранить профессиональное достоинство, но каким-то образом ей удалось подняться на ноги, не причинив себе боли, привести в порядок одежду и вернуться за стол. Когда она посмотрела на него, он стоял на прежнем месте.
– Вы хорошо себя чувствуете? – повторил он вопрос. Но теперь его голос звучал натянуто, сдержанно.
– Прошу вас уйти, – сказала она.
Это казалось единственным решением. Ник Монтера, вне всякого сомнения, обладал некими деструктивными импульсами, а она была слишком растерянна, чтобы сообразить, как ему помочь. В тот момент, когда он на нее набросился, она потеряла всякую надежду справиться с ситуацией как профессионал… и кроме того, у нее были все права прервать встречу, даже если бы она знала, что делать. Она не являлась его психиатром. Ее наняли в качестве свидетеля обвинения.
– Если я причинил вам боль… – При этих словах он глубоко вздохнул.