Прихвостень

Алина Никольская

– Нужно просить помощи, – сказал я, поднимая взгляд к небу.

– У кого? – девушка обвела руками пространство вокруг, будто показывая мне очевидное отсутствие кого–либо в принципе.

– У Алатырь–камня, – ответил я.

– Ты ведь и есть Алатырь, – сказала Агония очередную очевидную вещь.

– В каждом мире есть свой Алатырь–камень, – отмахнулся от нее я и закрыл глаза.

Я потянулся своей душой к Нави этого мира, коснулся, слился с потоком умерших душ. Все они направлялись на остров Буян, сквозь Алатырь–камень, через Древо.

Я звал своего «брата», и он откликнулся на мой зов.

– Что ты хочешь? – и вот уже я стою пред ним на Буян–острове… Нет, не сам я, а мой образ.

Он выглядит также, как и я, лишь волосы светлые.

– Помощи, брат, – склонил голову я.

– Помощи? – переспросил он, поднимая брови. – После того, что ты сделал?

– Нет в моем деянии предательства, – ответил ему я.

– О, ты бросил нас, – сказал он.

– Нет, я пошел своим путем. И не для выяснения отношений пришел я сейчас.

– А для того, чтобы я помог тебе?

– Поверь, сейчас намерения мои чисты. Посмотри, посмотри туда, где мои душа и тело, – я шагнул к нему. Он же закрыл глаза всего на мгновение.

– Ты притащил детей с другого мира в мой? Зачем? – перевел вопросительный и немного удивленный взгляд на меня.

– Я не хотел. В моем мире их хотели принести в жертву, эта девчонка, Агния, не могла на это смотреть…

– Проклятая, – выдохнул он. – Ты хотя бы знаешь, за что ее прокляли?

– Что–то связанное со светлым богом и погибшим ребенком, полагаю, – пожал плечами я. – Но суть не в этом, для этих детей нужен безопасный приют. Пусть виноват я, пусть даже она, но помоги им, дети–то ни в чем не виноваты.

Скрыть

Он задумался, смерил меня взглядом, а кивнул.

– Все, что я могу сделать, это показать вам путь до ближайшего из городов. Он не так далеко, пару часов пешком, – сказал он и, исчезая, вытолкнул и меня обратно в тело. – Я пошлю вам Гамаюн.

Я открыл глаза и увидел, что дети собрались кружком вокруг Агнии. Несмотря на то, что она говорила на неизвестном им языке, они внимательно слушали ее успокаивающий голос.

– Алатырь! – один из них заметил, что я пришел в себя, и тут же хор детских голосов подхватил этот возглас, Агния тоже посмотрела на меня.

Но, спустя пару секунд, их внимание уже привлекал не я. С небес, буквально из ниоткуда спустилась Гамаюн.

Она не была ни женщиной, ни птицей в полном смысле. Голова, плечи, руки и даже грудь были человеческими, тем не менее руки ее плавно переходили в крылья, а нижняя часть тела и вовсе была птичьей.

Ее круглое лицо обрамляли светлые кудри, внимательные карие глаза оглядывали каждого в нашей компании, а обнаженную грудь ничего не скрывало.

Я подался к ней.

– Давно не виделись…

– Я здесь не ради тебя, только из–за детей, которых ты притащил, – отрезала она и обратилась к Агнии. – Я полечу, указывая нам путь.

Девушка ничего ей не отвечала, только

вопросительно смотрела на меня.

– Она не понимает на твоем языке, – сказал я Гамаюн, и обратился к Агнии. Я перевел ей сказанное и представил ей полуптицу.

– Готовы идти? – спросила она у меня тоном, не терпящим отрицательного ответа.

– Готовы, – кивнул я, не желая еще раз с ней спорить все по тому же вопросу. Тем более, что мне осталось всего тридцать три дня. – Пойдем за птицей, – обратился я к детям, и мы все пошли вслед за Гамаюн.

Она парила невысоко над землей, время от времени оглядываясь – не отстали ли мы. Но она летела медленно, что позволяло нам не отставать.

Пока мы шли, Агния все время пыталась что–то рассказать мне о детях.

– Смотри, его зовут Вальгард, гордое имя, правда? А ее – Адела, – она указывала на них, но я их не различал.

Я все думал о том, что мы найдем им какой-нибудь приют и продолжим выполнять задание Хозяина. В конце концов, пока мы тут бегаем с пятью детьми, велеты могут проснуться и уничтожить, к чертям, жителей всего моего родного мира.

Я лишь изредка кивал на ее слова, совершенно не запоминая, что она говорила. Я плохо скрывал раздражение, но, оборачиваясь к ней, замечал ее бледное, искаженное болью лицо и пытался ей улыбнуться.

Конечно, это был не только ее выбор. Не она одна виновата в том, что мы оказались здесь. Что–то дрогнуло в моем сердце, и это повлекло за собой вот это вот самое море неприятностей, пока выражающихся в прогулке по пустыне с ватагой детей.

И что теперь поделаешь? Я шел и смотрел на бредущую Агнию, окружающих детей. Я думал о том, что же все–таки сотворила эта девушка. Ее душа была светлой, да и не каждый ринется спасать совершенно чужих, брошенных даже своим собственным народом, детей.

Пейзаж вокруг нас так и не менялся, зато на горизонте появились каменные стены.

– Почти на месте, – Гамаюн подлетела ко мне и сложила крылья, теперь она неловко шла по песку неприспособленными и совсем не привыкшими к этому птичьими лапками.

– Спасибо, – кивнул я ей.

– Справитесь дальше сами? – спросила она, едва поспевая за нашей скоростью.

– Думаю, да, – и вновь я склонил голову. – Как тебе на новом месте?

– Думаю, я тоже справлюсь, – она резко вскинула крылья, подняв столп песка, и взлетела.

Я закашлялся и посмотрел на своих спутников. И Агния, и все пять детей брели медленно, не справляясь с жарой палящего солнца.

– Немного осталось, – попытался подбодрить их я.

– Насколько немного? – спросила самая смелая.

– Нам вон в тот город, – я указал на приближающийся с каждой минутой нашего пути город с каменными стенами.

Все-таки удивительные дети – почти никаких недовольств. Судя по их виду… Возможно, сироты? Хотя, один из них, кажется, звал маму. Впрочем, не имея никакого желания лишний раз давать повод для слез, я не стал спрашивать у них про родителей.