Приказ №1
Шрифт:
— А что здесь такого? Я поцеловал жену и таким образом сэкономил средства, которые пришлось бы истратить на оплату машинистке.
— Ах так! — делано возмутилась Соня. — Значит, ты меня поцеловал только за то, что я отпечатала материал. Ну, погоди, поговорю я с тобой дома, ох поговорю! — И Соня, погрозив пальцем, рассмеялась, а затем спросила: — Я свободна, товарищ начальник?
Проводив жену, Михайлов возвратился к своему столу. Умела Соня взглядом, одним прикосновением, словом поддержать мужа, высказать ему свою любовь, поднять настроение.
Какое-то время Михайлов продолжал смотреть
— Ну, рассказывайте, — попросил Михайлов.
— Смех один! — Алимов, посмотрев на Шяштокаса, расхохотался. — Как только вы уехали, шпики, наверное, поняли, что они в ловушке, и давай кулаками стучать в железную дверь. Потом нашли что-то твердое, скорее всего — камень, и такой тарарам устроили, что, казалось, еще немного и немецкие аэропланы прилетят. Ну, мы выждали часок, затем Альгис план предложил. — Алимов обернулся к Шяштокасу. — Расскажи сам.
Шяштокас не заставил просить себя дважды:
— Я решил устроить этим господам что-то вроде ванны. Подошел к двери и тихонько постучал. Шпики притихли, а я им негромко: «Кто здесь стучит?» Они мне в ответ: «Кто-то дверь закрыл, откройте быстрее!» А я им: «Так тут же замок, как я открою, да и во дворе какие-то двое мужчин с винтовками стоят, вон, у сарая курят». Тогда шпики спрашивают: «А они, эти вооруженные люди, видят вас?» — «Нет, не видят, они спиной стоят. — И потом предлагаю им: — Вы подождите немного, не шумите, я посмотрю с другой стороны». Отошел я от двери и махнул рукой Роману.
Алимов не удержался, стал рассказывать сам:
— Мы с хлопцами подошли к входу, открыли дверь, потребовали от них паспортные книжки, переписали фамилии, обыскали. У одного оказался наган. Тогда я им говорю: «Сейчас придет автомобиль, и мы вас отвезем в милицию, а пока посидите тут». Захлопнули дверь, задвинули засов, сделали вид, будто возимся с замком и, громко разговаривая, отошли в глубь двора.
— Ну, я выждал немного, — подхватил Шяштокас, — подошел, спрашиваю: «Вы здесь?» — «Здесь», — отвечают вполголоса. Я им и говорю: «Идите ко второму выходу — открою». Обошел дом, открыл дверь, а тут и они. Бледные, дрожат со страху, на свет щурятся. Я им показал на дыру в заборе: там, мол, ваше спасение. А там такая хлябь, только пролезли — сразу по пуп. Словом, я им не позавидовал.
Михайлов долго от души смеялся, вытирая набегавшие на глаза слезы. Потом вдруг оборвал смех:
— Сегодня ночью намечается побег из тюрьмы группы уголовников. Надо позаботиться, чтобы они далеко не убежали. Вы оба участвуете в операции. Жду вас здесь в полночь, а сейчас идите отдыхайте.
«С ОСВОБОЖДЕНИЕМ ВАС...»
Гарбуз настаивал, чтобы проведение операции в тюрьме было поручено ему. Михайлов понимал: он хочет искупить вину, на деле доказать, что понял свои ошибки. Когда все собрались, он, как о давно решенном, сказал:
— Действуй, Иосиф. Удачи вам. Жду известий здесь — мне надо привести в порядок кое-какие дела перед отъездом...
Вскоре после полуночи подошли
Сквозь частый холодный дождь кое-как просматривалась часть двора — там тускло светился небольшой электрический фонарь. Скользя по узкой тропинке, вьющейся в некошеной траве, Гарбуз вел своих людей вдоль тюремной стены. Слева начался высокий деревянный забор. Его верхний срез тонул в темноте. Идущий следом за Гарбузом Алимов прошептал:
— Даже освещение выключили.
«А как же иначе, — не отвечая Алимову, подумал Гарбуз. — По всему видно, здесь они и пойдут. Но где же Яцкевич?»
Еще днем Гарбуз договорился с надзирателем, что тот встретит их у забора с тыльной стороны тюрьмы. Гарбуз шепотом передал по цепочке: «Стой!», сам же вместе с Алимовым двинулся дальше. Несколько десятков шагов — и они наткнулись на высокий кустарник. Из темноты навстречу им шагнул человек. Это был Яцкевич. Гарбуз тихо спросил:
— Как дела, Антон Николаевич?
— Пока все идет по плану. Едва стемнело, начальник тюрьмы с заместителем и двумя офицерами проделали лаз в заборе, — это метрах в тридцати отсюда, — оторвали несколько досок. Висят теперь на одном гвозде, для маскировки. План, скорее всего, таков: заключенных по подземному коридору проведут на задний двор, а затем выпустят через этот лаз.
— Там есть где спрятаться? — поинтересовался Гарбуз.
— Да. Такой же, как здесь, кустарник.
Гарбуз повернулся к Алимову:
— Роман, зови наших.
Через несколько минут подошла вся группа. Гарбуз отозвал в сторону Алимова и Шяштокаса и сказал:
— Значит, так: вы с хлопцами остаетесь у лаза. Когда эти мазурики станут вылезать — задерживайте их и ведите вниз к улице. Автомобили и повозки ждут там. Я пройду во двор, встречусь с нашими товарищами, и мы вместе в последний момент задержим тех, кто будет выпускать беглецов.
И Гарбуз двинулся в обратный путь вдоль тюремной стены. Недалеко от проходной пучками травы тщательно очистил сапоги, вытер носовым платком лицо. Постучал в калитку. Никто не отозвался. Тогда Гарбуз дотянулся до окошка сторожки и снова постучал. В полутьме мелькнуло чье-то лицо, а немного погодя калитка открылась. Охранник, наверное, спросонья, раздраженно проворчал:
— Ходют тут ночами, словно днем времени не хватает...
— Ладно ворчать! — перебил его Гарбуз. — Я заместитель начальника Минской милиции. Хочу проверить, как мои люди службу несут. Вот документы.
Охранник был не новичок, и ему уже не раз во время дежурства приходилось пропускать на территорию тюрьмы представителей милиции. Поэтому он, почти не взглянув на бумаги, впустил Гарбуза во двор, запер на засов калитку и тут же скрылся в своей клетушке. Гарбуз двинулся ко входу в здание тюрьмы. Высоченные стены, пустой двор, скупо освещаемый единственной электрической лампочкой, доносящийся откуда-то сверху скрип проволоки и мерный шум дождя — все это подавляло и навевало тревогу. Гарбуз, втянув голову в плечи, приблизился к двери и постучал. Послышалась негромкая возня, и вскоре в маленьком квадратном окошке, прорезанном посередине двери, показалось усатое лицо: