Приказ №1
Шрифт:
— Как всегда, на высшем бюрократическом уровне. Хоть царю на подпись. Спасибо, дорогая.
Он наконец подошел к Мясникову, обнял его и пояснил:
— Это проект заявления командного состава Минской милиции по поводу незаконных требований представителей Временного правительства. Прочти, пожалуйста.
Мясников прочитал заявление, предложил:
– Давай обсудим его на заседании комитета. — Поднялся со стула, подошел к Соне и, пожимая ей руку, сказал: — Сонечка, а не надоел тебе муж с его замашками эксплуататора? Только на порог — и сразу тебя за машинку.
— Что вы, Александр Федорович, — рассмеялась Соня, — я еще должна благодарить его за доверие.
— О, тогда
Михайлов отдал еще несколько распоряжений Гарбузу, и они вместе с Мясниковым вышли...
Последующие дни Михайлова прошли в сплошных хлопотах. Он выступал в воинских частях и перед рабочими, разрабатывал и проводил мероприятия по дальнейшему укреплению милиции, созданию новых отрядов Красной Гвардии. Через милицию под руководством Михайлова были обучены военному делу несколько тысяч рабочих.
Несмотря на энергичные меры, «Звезду» спасти не удалось. 25 августа, когда Корнилов объявил о своем наступлении на Петроград, газета была закрыта. На улицах Минска появились группки подозрительных типов. Они тайком вывешивали провокационные листки, призывающие население поддерживать Корнилова, распускали грязные слухи о большевиках. Однако члены Минского комитета большевиков понимали: еще не все потеряно, энергичные меры могут сорвать заговор. По предложению комитета 26 августа состоялось совместное заседание фронтового комитета и исполкома Минского Совета. Михайлов был назначен начальником штаба революционных войск Минского района. Через два дня был образован военно-революционный комитет Западного фронта. Эти два органа взяли на себя руководство всеми мероприятиями по борьбе с корниловщиной. В Витебск, Жлобин, Оршу, Могилев, Бобруйск Минский комитет РСДРП (б) направил своих представителей. Они возглавили революционные силы на местах. Михайлов, Мясников, Ландер разработали подробный план действий.
Особую опасность представляла реакция в Минске. Чтобы пресечь ее активность, большевики города подготовили операцию по очистке Минска от врагов революции. Для этого милицию усилили рабочими красногвардейскими отрядами. Город прочесывался квартал за кварталом. Алимову и его группе в составе пятидесяти человек предстояло, пожалуй, самое сложное: им было поручено захватить главарей местной контрреволюции. К двум часам ночи 27 августа Алимову удалось обезвредить восемь человек из числа контрреволюционной верхушки. После этого Роман с двумя десятками сотрудников направился на улицу Госпитальную, где жил небезызвестный Кравцов — тот самый, что несколько недель назад подбивал людей писать жалобы на милицию. Сейчас по сведениям, полученным от Онищука, под крышей его дома скрывался посланец Корнилова — полковник Ложкин, превративший этот дом в штаб контрреволюции.
Ночь выдалась темная: на небе ни звездочки. Тревожная тишина окружала пустынные улицы, затаилась в арках и подворотнях, схоронилась в неосвещенных подъездах. Молча, стараясь не звякнуть оружием, приблизились к дому Кравцова. Алимов понимал: если им просто нагрянуть в дом, то в суматохе, которая неминуемо возникнет, Ложкин и его подручные легко могут скрыться. Он остановился и беспокойно завертел головой: где же Дмитриев? Его, Николая, Алимов еще с вечера направил наблюдать за домом. Договорились встретиться за углом забора, у водопроводной колонки. Алимов нервно провел ладонью по гладкой головке насоса. Металл был холодный, как лягушка, и он отдернул руку. «Где же Николай? Почему мешкает, время тянет?» Повернулся лицом к своим, размышляя, кого бы послать на поиски. Но тут в темноте обозначилась неясная человеческая
— Где ты пропадаешь? — недовольно прошептал Алимов.
— Был с той стороны забора. Собрался уже к вам, да смотрю, к калитке человек подходит и давай чего-то около нее возиться. Вскоре кто-то открыл калитку, и человек вошел во двор. Я выждал немного, потом подкрался поближе. Оказывается, на ночь они протянули от дома к калитке веревку. Сигнализация.
— А пароль у пришедшего не спрашивали?
— Разговаривали шепотом, вот как мы сейчас, и я ничего не расслышал.
— Как ты думаешь, сколько человек в доме?
— Не меньше десятка. При мне вошло шестеро и только один вышел.
— Как же нам во двор пробраться?
— Надо здесь через забор перелезть. Эта точка самая отдаленная от дома.
— Да-а, проблема, — почесал затылок Алимов, поглядывая на высоченный забор.
— Двое одного подсадят, и так все по очереди.
— Ну, разве что. Попробуем.
Алимов перелез первым. Договорился с последовавшим за ним Дмитриевым, что остальные, перебравшись на эту сторону, будут ждать его у забора, а сам отправился на разведку. Дом вставал из темноты пугающей громадиной. Алимов не спеша обошел его. Только с противоположной стороны сквозь плотные шторы крайнего окна пробивалась узенькая полоска света. Подойдя ближе, Алимов встал на цыпочки и попытался заглянуть в комнату. Но щелка в шторах была настолько узка, что рассмотреть ничего не удалось. Напряг слух — ни звука, ни голоса. Тогда он прошел дальше и вскоре оказался у высокого деревянного крыльца. Осторожно потянул на себя дверь — заперта. Постоял, раздумывая, как поступить, и вернулся к забору. Группе сотрудников во главе с Дмитриевым поручил окружить дом.
— С обратной стороны в одном окне горит свет, — заметил Алимов. — Скорее всего, эти субчики там. Подготовьте им встречу. — И, пожав в темноте локоть Дмитриева, сказал: — Действуй, Николай, через десять минут мы постучим.
Группа Дмитриева бесшумно растворилась в темноте. Алимов поставил двух сотрудников у калитки и приказал задерживать каждого, кто придет. С остальными двинулся к крыльцу. В темноте тщетно пытался разглядеть стрелки карманных часов. Для верности выждал немного и громко постучал в дверь. И тут холодный пот прошиб его. Отдернул руку от двери, словно та была раскалена. Он вдруг понял, что допустил непростительную ошибку. Его стук переполошит всех в доме, они подготовятся к худшему. «Черт бы меня побрал! — выругался Роман. — Как я мог забыть о веревке у ворот». Но делать было нечего, поздно спохватился. За дверью послышался шум. Глухой мужской голос тревожно спросил:
— Кто там?
— Милиция, откройте немедленно.
За дверью наступила тишина, затем напряженный слух уловил что-то вроде шепота и осторожные шаги. Алимов грохнул кулаком в массивную дубовую дверь:
— Откройте сейчас же, или мы будем вынуждены взломать дверь!
— Но, любезный, — послышался все тот же голос, — я же не знаю, тот ли вы, за кого себя выдаете. Как я могу открыть ночью дверь незнакомым людям?
Алимов понял, что за дверью просто-напросто хотят выиграть время. Он снова громыхнул кулаком:
— Последний раз говорю: откройте дверь!
В этот момент за углом дома послышались крики, и тут же ночную тишину вспорол грохот выстрела. «Из винтовки, — отметил про себя Алимов. — Значит, наши стреляют». Он громко приказал милиционерам:
— Взламывайте!
Но тут послышался негромкий металлический скрип и дверь открылась. На крыльцо вышел мужчина в халате.
— Гражданин Кравцов?
— Да. Что вам угодно?
— У нас имеется ордер на обыск в вашем доме. Пройдемте, пожалуйста.