Приказ Императрицы
Шрифт:
– Не дадут сломить Россию...
В небольшой уборной она прополоскала рот тёплой водой и натёрла щёки льдом. После этого надела белый гродетуровый (сделанный из плотной шелковой ткани) капот** и белый флеровый чепец. Затем направилась в свой кабинет, где тут же ей подали чашку самого крепкого левантского кофе и тарелочку с гренками...
– А что, Иван Иванович проснулся уже?
– поинтересовалась она у служанки, и та сразу кивнула:
– Да, матушка государыня. Велите пригласить?
– Да... И ещё. Сегодня на
– Да, Ваше Величество, - улыбнулась служанка и удалилась...
Императрица сразу принялась перебирать бумаги, лежащие перед нею на столе, а пропущенные любимые собачки тут же были удостоены ласковыми поглаживаниями. Она угощала их гренками, не съев сама ни одну, и улыбалась, будто только они и приносили ей радость.
Очень скоро прибыл Иван Иванович, и тот тут же поклонился, опираясь на трость:
– Екатерина Алексеевна.
– Доброе утро, дорогой мой Бецкой, - улыбнулась та.
– Благодарю, что согласился побыть пока во дворце. Надумал уже, возьмёшься помочь с этой... Симолиной?
– сделала глоток кофе Императрица и указала на кресло рядом.
– Возьмусь, - сел туда Бецкой.
– Раз уж это ненадолго.
– Скоро всё разрешится, - молвила государыня и закрыла на мгновение глаза.
– Голова всю ночь болела. Эта мигрень убивает меня.
– Время тяжёлое, - понимал Бецкой.
– Мало того, что с Крымом разборки, так ещё шведы взялись воевать, - усмехнулась Императрица.
– Будто нет больше дел.
– Вот не слушаете совета. Оставили бы хоть эту затею. Сам Симолин вмешиваться не желает. Видать, знает, какова племянница.
– Обещала уж, помогу. Вот узнаю всё точно, и... Мне бы человека, подтверждающего, она ли это аль нет. Да и Настьку ждут. Так что... надо, дорогой Иван Иванович, надо это дело скорее решать. Не менее важно. Отец Симолиной мне со шведами вон как помочь может, сам знаешь. Пусть спокойно служит, а мы здесь глядеть должны. Замуж её выдать.
– Да, - вздохнул сочувственно Бецкой.
– Чем же брат Симолиной не подходящий человек? Он ведь её доставил, он подтверждает, что это она.
– А я ему не верю, - заявила государыня.
– Хоть и бравый, умён, кажется честным, не верю. Ты передай Татьяне о наших планах да пусть глаза открытыми держит, построже будет. Никому ничего так и не говорим. Особенно вопросов никаких не должно быть у княгини Дашковой. Есть некие подозрения на её счёт. Но ничего... Скоро уж и тётка Насти приедет. Так что,... вся эта авантюра ненадолго...
Иван Иванович поднялся, опираясь на трость, и откланялся. Императрица верила ему, как себе. На душе, казалось, стало легче. Даже будто и мигрень прошла. Подглядывающая через чуть приоткрытую дверь фрейлина, Августа, прищурила глаза и улыбнулась. Храня свои планы
Императрица отдала собак вошедшей служанке, и та увела их выпустить на прогулку. Ещё некоторое время постояла государыня у окна, с улыбкой наблюдая за резвостью любимых левреток, а потом села к столу писать письма. Между делом частенько нюхала табак из любимой табакерки... На крышке той был портрет императора Петра I...
– Помню, - взглянула она вновь на него.
– Долг мой продолжать дело твоё...
* - стихи Императрицы Екатерины II, 1787 г.
** - капот - домашнее женское платье, разновидность домашнего халата, пеньюар.
Глава 20
Обещали друг другу Иван с Настей больше не разлучаться. Знали, что предстоит трудное время, когда нужно будет на людях вести себя иначе: будто не знакомы близко. Знали, что никто больше, кроме Аделины и Татьяны, пока не должен знать о том, кто они на самом деле. Только всё одно этим утром, после столь сладостной, долгожданной встречи расставаться не хотелось...
Прибывшая Аделина уже несколько раз постучала в дверь, прежде чем Настя пропустила войти и отошла к стоящему посреди комнаты возлюбленному...
– Готовиться пора к вечеру танцев. Государыня смотреть желает выступления придворных, и в том числе твоё. Петь, слышала, попросит, - сообщила Аделина.
– Вот как?!
– удивилась Настя и улыбнулась настороженному возле любимому.
– Не зря я служила раньше здесь своей фрейлине. Всему обучена да неплохо.
– Хвастушка же ты, оказывается, - улыбнулся Иван, но что-то всё равно не давало ему покоя.
– Пора, пора одеваться, - с намёком смотрела Аделина на них обоих, и Иван одарил возлюбленную долгим поцелуем.
Настя смущённо опустила взгляд, но улыбнулась, когда он уже стоял у двери.
– Я буду рядом, - прошептал он и послал воздушный поцелуй.
При помощи Аделины Иван оставил комнату. Оставаясь стоять у выхода фрейлинского коридора, отвечая киванием каждому, кого иногда видел, он ждал выхода любимой. Когда же она, наконец-то, вышла из комнаты, застыл на месте с восхищённым взглядом...
От сияющих лучей солнца на её русых, красиво заплетённых волосах, до кружев подола её платья Настя казалась единственной на свете принцессой: самой прекрасной, самой величественной на вид и скромной во взгляде. Чистота нежной души была видна каждый раз, когда длинные ресницы взлетали вверх и открывали блеск глаз.
Иван подошёл к ней, будто боялся, что пройдёт мимо него, простого подданного...
– Моя красавица, - встал он на одно колено и поцеловал ей руку.
– Встань, чудак, - прошептала удивлённо Настя, встретившись с нежной улыбкой возлюбленного.