Приказано - спасти...
Шрифт:
Чекунов переливал в бак тягача остатки бензина из бочки и боковым зрением наблюдал за происходящим. Солнце уже перевалило за полдень. Было по-летнему тепло, и только облетающие с деревьев желтые листья, говорили о начавшейся осени. Красноармейцы расположились поодаль от прицепа, чтобы не беспокоить раненых и наперебой старались привлечь внимание девушек. Впрочем, если Фира отчаянно краснела, отбиваясь от шуточек и подколок, то Анастасия Ивановна оставалась внешне совершенно равнодушной. Она затеяла на краю поляны постирушку, и веревка, натянутая между двух кольев быстро украсилась гирляндами сохнущих бинтов. Белые полосы трепыхались на ветру, и все казалось таким мирным…
Если только не знать, что через несколько часов
Чекунову не раз приходила в голову мысль, о том сколь легко люди иногда относятся к таким вещам, как возможность просто жить, не опасаясь ежесекундной смерти. Наверное, только воин, прошедший через кошмар боев и сражений, может понять насколько драгоценным может быть каждое мгновение жизни. Вспоминая себя, только вернувшегося из армии старшину, которому еще снились ночами немецкие атаки, он помнил, как бывало, застывал посреди поля, удивляясь что не слышны выстрелы и не взметается ввысь земля поднятая снарядными разрывами. А лесной ветер не несет удушливый запах сгоревшего тротила. Потом, с годами, это ощущение постепенно размывалось, терялось. Уходило вдаль, забиваемое насущными заботами. Но вот здесь и сейчас, глядя на отдыхающих красноармейцев, ему снова подумалось, как много времени там, в будущем, люди тратили на гонку за призрачными целями, за какими-то непонятно зачем нужными материальными благами, которые теряли всякую ценность, как только их удавалось достичь. И все это, вместо того, чтобы просто жить. Наверное, слишком разной является цена жизни для солдата, и для того, кто никогда не слышал свиста пуль над головой…
К вечеру "Комсомолец" был полностью подготовлен к совершению марша. Семен проверил каждый болтик, до которого смог дотянуться, и теперь был уверен — машина не подведет. Фары тягача украсились самодельными маскировочными колпаками с прорезанными щелями. У запасливого Андрея, в кармане гимнастерки обнаружилась пара запасных лампочек и теперь у машины светило то, что и должно было светить.
А еще удалось уговорить Сивакова, чтобы на время пересечения дороги, раненые были уложены на нижний ряд нар. Чекунов объяснил это желанием избежать падений людей при движении по бездорожью. Непроизвольно поглаживая забинтованную руку, военфельдшер поспешил согласиться с красноармейцем.
И мешки с наиболее тяжелыми и плотными припасами оказались разложены вдоль бортов прицепа, создавая дополнительную защиту для лежащих внизу. Эту идею Семен подкинул Шилину, ссылаясь на необходимость уменьшить раскачку прицепа. Еще пара ящиков с боеприпасами к пушке оказались пришвартованными к лафету пушки и при необходимости должны были дать возможность расчету открыть огонь в любую секунду. Впрочем, на такую возможность Чекунов не слишком рассчитывал. Ведь орудийный расчет — это хорошо сыгранная команда, где каждый должен знать свое место и свои обязанности. И если в усатом сержанте был виден кадровый боец, то остальные из расчета явно были набраны из пехотинцев, чтобы восполнить убыль после боев. На свои артиллерийские навыки Семен тоже не слишком надеялся. Все же его основными обязанностями была транспортировка пушек, а не стрельба из них. Хотя, за какую ручку нужно дернуть, чтобы открыть поршневой затвор "полковушки" он знал.
Осторожными намеками, дабы не вызвать раздражение капитана Анохина, Чекунов как мог, обрисовал расчету пушки что может случиться при пересечении шоссе. И что нужно в этом случае делать. Сержант, конечно, косился на чересчур умного шофера, и пару раз перебил рассказ своими возражениями, но в целом принял план благосклонно.
Ну и самым маленьким пунктом подготовки оказался запор предохранителя винтовки АВС-36, безжалостно свернутый Семеном при помощи подручного инструмента. Теперь винтовка полностью оправдывала букву "А" в своем названии,
Прокручивая в голове такие мысли, красноармеец Чекунов стоял в общем строю, перед которым прохаживался капитан Анохин, ставя боевую задачу по преодолению дороги во вражеском тылу. Ненужные слова легко пролетали мимо сознания Семена: "…выдвинуться…… походной колонной…… преодолеть…… соблюдая осторожность…
Чтобы не мешать идущей пехоте, Семену пришлось возглавить колонну окруженцев. Впереди "Комсомольца" шел только капитан Анохин, не доверивший эту роль никому. Тягач пришлось вести на малой скорости, но все равно людской строй растягивался, и приходилось постоянно останавливаться, чтобы подождать отстающих. Двигатель при этом продолжал работать на холостых оборотах, и на Чекунова давила мысль о вылетающем в выхлопную трубу драгоценном топливе.
Глядя на мерно шагающего в тусклом свете фар, прикрытых светомаскировочными колпаками, артиллериста — Семен не переставал поражаться силе воли и выносливости этого человека. Пока днем народ отдыхал, капитан мотался по лагерю как наскипидаренный. Его резкий голос раздавался то с одной, то с другой стороны. Как опытному солдату, Чекунову было понятно, что весь отряд держится только на железном характере своего командира. Видно было, как он постоянно подгонял и направлял своих людей, желая как можно лучше подготовить бойцов к ночному маршу. А еще было видно, насколько неопытными и "зелеными" были многие красноармейцы. Конечно, спустя некоторое время они многому научатся, приобретут навыки и умения свойственные бывалым фронтовикам. Если только… Если доживут…
Когда до шоссе осталось около километра, капитан Анохин остановил колонну. Пехотинцы тут же рассредоточились вдоль дороги, пользуясь подвернувшейся возможностью дать отдых натруженным ногам. Хоть пройденное расстояние и было небольшим, но движение в потемках создавало изрядные трудности: узкая просека, прорезанная колеями, лезущие под ноги сучки и кочки, тяжелый "сидор" за плечами, винтовка на плече. Да еще и идущий рядом сосед, с которым время от времени сцепляешься подсумками или ружейным ремнем. Даже, несмотря на то, что имевшийся в наличии станковый пулемет удалось погрузить в прицеп, навешано на каждого бойца было немало.
Увидев отмашку командира, Семен заглушил двигатель, погасил фары и вылез из рубки, попутно пихнув задремавшего на соседнем сиденье Шилина. Филиппову, же, подремать в душном тепле броневой коробки не удалось. Он был посажен на скамью снаружи машины со строгим приказом — внимательно наблюдать за состоянием ходовой части. Чекунов принял все меры, чтобы не допустить случайного "разувания" машины, ибо дальнейший ремонт мог занять слишком много времени.
Обойдя тягач, к Анохину подошли сержант-артиллерист и еще один, незнакомый Семену, младший сержант-пехотинец. Подошел поближе и Чекунов. В руках капитана зажегся тусклым светом электрический фонарик, осветив лист карты:
— Итак, до шоссе осталось меньше километра, — капитан внимательно посмотрел в лица присутствующих, желая убедиться, что все поняли его слова. — Необходимо послать вперед бойцов, чтобы они проверили подходы к дороге.
Взгляд капитана обратился на младшего сержанта:
— Отберешь трех человек. Задача — пройти до шоссе. Если все тихо — двое останутся наблюдать, один вернется сюда. Если на дороге немцы — отойти назад, стараясь не привлекать внимания и, тем более, не ввязываясь в бой. Все ясно?