Приказано умереть
Шрифт:
Из салона красоты она отправилась в супермаркет, загрузилась под завязку. Целая гора разных вкусностей. И плюс ко всему мягкий «Хеннесси» – но вовсе не для того, чтобы уйти в запой. Коньяк не будет замораживать ее душу, он будет ее согревать…
Маша пришла в назначенный час. На улице темно и прохладно. А в доме мягкое приятное освещение, тепло и уютно.
– Какая ты! – Маша с нежным восторгом посмотрела на Олесю.
– Какая?
– Красивая. И трогательная…
– Ну, трогать меня совсем не обязательно, – улыбнулась Олеся.
– И
Униформа скрадывала волнующие изгибы ее фигуры. Но сейчас она была в шелковом облегающем сарафане – совсем другой вид. Легкий шок и приятное головокружение. И Олесе вдруг захотелось потрогать ее. Чисто по-женски игриво ущипнуть за попку, губами коснуться шеи – узнать, какими духами она пользуется, только и всего. Глупое мимолетное хотение. Да и возникло оно лишь из желания противоречить. Ведь Маша не хочет, чтобы ее трогали. Не хочет, и не надо. А если хочет? Тогда надо?.. Олеся поняла, что ее несет куда-то не туда. И ущипнула саму себя. Не за попку, а за руку – легонько-легонько.
Она провела гостью на кухню. Маша не стала ждать, когда ей покажут место, и забралась на табурет за стойку. Олеся не возражала. Подогрела стейки, подала их вместе с салатом. Бутылку отдала Маше. Уж если она чувствует себя свободно и раскованно, то пусть будет разводящей. Мужчин среди них нет, так что разливать коньяк будут сами. Да и не нужны им мужчины. Козлом от них воняет… Олеся представила себя в объятиях того же Фадея, и ее покоробило. Это ж сколько нужно выпить водки, чтобы упасть с ним в одну постель?.. А от Маши козлом не воняет. От нее приятно пахнет не самым дорогим, но настоящим парижским парфюмом. И флюиды женской магии опасно щекочут обоняние… Может, запах коньяка перебьет это наваждение?
Что-то медлит Маша… Олеся не выдержала и забрала у нее бутылку. Сама откупорила ее, разлила коньяк по бокалам. Девушки выпили.
– Знаешь, я утонула вместе с моим Кириллкой, – сказала Олеся. – Но он умер сразу, а я все тону и тону… Плохо мне без него…
– Мне тоже было плохо, когда я парня своего потеряла, – понимающе кивнула Маша.
– Как потеряла?
– Ну, не в том смысле. Он жив, здоров… Но иногда я думаю, что лучше бы он умер. Тогда бы я с любовью вспоминала. А так подумаю о нем, и задушить гада хочется…
– Он что, к другой ушел?
– К другой… Ничего, если промежуток будет совсем маленьким?
– Какой промежуток? – не поняла Олеся.
Уж не собирается ли Маша вплотную подсесть к ней?
– Ну, между первой и второй… Между первой и второй промежуток небольшой…
Маша взяла бутылку и расплескала коньяк по бокалам.
– Ты думаешь, если бы Кирилл ушел от меня, я бы злилась на него? – спросила Олеся. – А так он умер. И я буду вспоминать о нем с любовью, так получается?
– Ну, я этого не говорила.
– Зато я так подумала… Но Кирилл бы меня не бросил.
– Нужно быть ослом, чтобы бросить такую девушку…
– А твой парень точно был ослом. Ты же просто прелесть, Маша…
– И что было бы, будь ты мужиком? – игриво улыбнулась Маша.
– Ну, я бы тебя никуда не отпустила… Но я же не мужик… Ну что, еще по одной?
– Не напьемся?
– А если напьемся, что здесь такого?
– Ничего. Мне завтра на работу не надо…
– А живешь далеко?
– Ну, в общем-то, неблизко.
– Тогда у меня на ночь останешься? Не возражаешь?
– Нет, только маман позвонить надо, чтобы не волновалась…
Они выпили по третьей, по четвертой… Олеся пьянела. Завела разговор за жизнь. Рассказывала про Кирилла, и ей становилось легче. А может, это коньяк облегчал душу. Или присутствие Маши действовало на нее благодатно. Так или иначе, после первой бутылки она совсем раскрепостилась. Но не распустилась. И упорно гнала из головы нездоровые мысли. Нездоровые мысли о здоровой и нежной женской дружбе…
Маленькая стрелка часов стремительно приближалась к отметке «XI».
– Между прочим, в это время мы с подругами на дискотеке зажигаем, – сказала Маша.
– Намек понял, – кивнула Олеся.
Окна зашторивать она не стала – и без того темно. Выключила обычное освещение, запустила светомузыку. Кухня у нее большая, места много. Кислотный дископопс в симбиозе с хмельным угаром плавил мозги. Олеся быстро ощутила себя в подвешенном состоянии, в какой-то момент остро вдруг захотелось недозволенного. Она мягко схватила Машу за руку, привлекла к себе – обняла за талию. Девушка таяла в ее руках, и она не удержалась – поцеловала ее в губы.
На какое-то мгновение Маша закрыла глаза – как бы от удовольствия. Но тут же их открыла, рывком отстранилась от Олеси. И они разошлись, как будто ничего и не случилось.
Олеся приглушила музыку, села за стойку бара, наполнила бокалы. Маша подошла к ней, легонько обняла за талию – спину вдоль позвоночника приятно приласкал слабенький электрический ток. Они выпили. А на закуску Маша подала ей вишенку, которую держала в своих губах. Олеся взяла ягоду, прильнула к девичьим губам.
Маша снова закрыла глаза. Но на этот раз открыла не по собственной инициативе. Сейчас Олеся отстранилась от нее… Хорошего понемногу…
– Жарко здесь, – сказала она. – Пошли к морю.
– Да, конечно. – Маша и сама поняла, что зашли они в своих порывах очень далеко.
Холодный морской ветер освежил их, выветрил из головы чересчур смелые помыслы. Девушки вернулись домой, снова устроились за барной стойкой. И пили до тех пор, пока их не сморил сон…
Олеся проснулась утром от холода. Рядом с ней в обнимку спала Маша. В одежде, поверх одеяла. И обнимала она Олесю потому, что замерзла.
Все-таки хорошо, что у них ничего не вышло. Сейчас Маша была бы ей неприятна. А так она даже при ее похмельном состоянии не утратила своей привлекательности. Олеся заботливо укрыла ее одеялом. Сама отправилась в ванную. Сейчас от холода ее могла спасти только горячая ванна…