ПРИКЛЮЧЕНИЕ БОРИСКИ И ЕГО ДРУЗЕЙ.

Романов Александр Александрович

– Точно, – подтвердил Бук. – Совсем забыл тебе сказать: он любит повторять это «ёкало-мокало». Так, что мы теперь будем делать? Как обхитрим Ёкалу-Мокалу?

– По-моему, – сказал Бориска, – прежде всего нам надо запомнить, где сарай, в котором сидит Машенька, и все, что вокруг него. Сейчас мы с тобой залезем на этот тополь, а дома я нарисую все, что увижу.

…Радуясь удаче, друзья возвратились домой. Открыв дверь, Бориска крикнул Сороке:

– Эй, эй, как дела?

Телефон не звонил?

– Как же, как же, – сообщила Сорока, – он звонил уже несколько раз.

– Это, наверное, мама, – сказал Бориска. – Папа больше одного раза не звонит. Ему мешают совещания.

Бориска снял трубку, набрал мамин номер и спросил, услышав ее голос:

– Это ты звонила? А я только-только вернулся.

– Я звонила тебе три раза, – сказала мама. – Ты давно должен быть дома…

– Мы долго искали Машеньку, – стал оправдываться Бориска. – Разве ты не понимаешь, я ведь не просто бегал-играл…

– Знаю, знаю, – прервала мама, – у тебя всегда найдется оправдание. Теперь послушай меня. Сходи в магазин, деньги лежат на буфете, купи три бутылки молока и хлеб. Да приведи в порядок свою комнату – в ней все кувырком. Я скоро приду. Понял?

– Чего тут не понять, – ответил Бориска. Он хотел еще рассказать, как они все-таки нашли Машеньку, но мама положила трубку.

– Она ничего не захотела узнать о Машеньке? – спросила Сорока.

– Я думаю, что у мамы на работе неприятности, – сказал Бориска. – Но она скоро придет, и мы ей расскажем.

– Конечно, конечно… – сказал Бук.

Бориска заметил: голос Бука стал каким-то скучным.

– У тебя заболела голова? – спросил он его.

– Да. У меня разболелась голова, – подтвердил Бук и улегся на подоконнике.

Бориска оглядел комнату. Мама была неправа – в комнате ничего не выглядело перевернутым. Все-таки Бориска кое-где смахнул пыль и подмел пол.

Потом он сходил в магазин и даже вымыл посуду.

– Ну и ну! – удивилась мама. – Вот ведь, – сказала она, вынимая из хозяйственной сумки колбасу, конфеты, – если захочешь, ты все умеешь отлично делать. Делаешь даже то, о чем не просят. Как бы нам добиться, чтобы это хотенье у тебя всегда было?

– Очень просто, – сказал Бориска. – Надо сейчас отпустить меня на часик погулять.

– Он еще не нагулялся! – всплеснула руками мама. Но, внимательно глянув на сына, вдруг разрешила, добавив: – Смотри, если не придешь вовремя!..

– Я с тобой! – крикнул с подоконника Бук.

– Нет, – сказал Бориска.- У тебя разболелась голова. Отдыхай.

И пошел на улицу. Он не хотел брать с собой Бука. Не гулять собирался Бориска, а еще раз съездить к Машеньке. Хоть крикнуть ей что-нибудь через высокий забор.

Ах, если бы мама знала, что на книжной полке, за книгами, спрятаны папины часы!

Бориска

вспомнил о них на задней площадке троллейбуса и подумал: «Если все обойдется благополучно, – никогда больше не буду бояться сразу говорить правду! Это гораздо легче, чем ждать, пока она сама о себе скажет».

Справедливости ради надо сказать: Бориска не очень-то храбро подошел к дому Ёкалы-Мокалы. Одно дело, когда рядом друг, пусть даже такой маленький, как Бук, и совсем другое, когда чувствуешь, что ты – один.

«Нет, – сказал себе Бориска, – если я буду бояться, то не сумею поговорить с Машенькой».

Стараясь не обращать внимания на собачий лай, он, набираясь смелости, несколько раз прошел перед домом.

Только потом Бориска завернул за угол забора, обошел двор и приблизился к месту, неподалеку от которого стоял сарай.

– Машенька, – спросил он, – ты слышишь меня? Это я, Бориска.

– Ав-ав, ав-ав! – надрывалась собака.

– Я слышу тебя, – донесся до Бориски Машенькин голос. – Ты пришел выручить меня?

– Еще не сейчас, – ответил Бориска. – Я пришел на разведку. Нам осталось совсем немного подготовиться.

– Скорей бы, – вздохнула Машенька.

– Ав-ав, ав-ав! – надрывалась собака.

– Чтоб тебя черти разорвали! – сказал вышедший на лай Ёкало-Мокало. – Брешет и брешет, дьявол. А ну заткнись!

Собака смолкла, но совсем успокоиться не могла – Бориска был недалеко.

– Р-р-р-ав! – не выдержала она.

– Пошла на место! – совсем рассердился Ёкало-Мокало и чем-то запустил в собаку.

Собака заскулила, загремела цепью и убежала в свой угол.

– Вот сдеру с тебя шкуру на рукавицы – узнаешь тогда, как попусту гавкать, – сказал Ёкало-Мокало, уходя в дом. – Только попробуй, полай еще зря!

«Бедная ты, бедная собака, – подумал Бориска. – Стараешься, стараешься для хозяина, а тоже сидишь на цепи. А потом придет день, когда Ёкало-Мокало сдерет с тебя шкуру…»

– Собака, а собака, – сказал Бориска, найдя в заборе небольшую щель и заглядывая в нее. – Я ничего плохого твоему хозяину не хочу сделать. Но Машеньку надо выручать! Она жила себе и жила в лесу, никого не трогала. Какое же право имел Ёкало-Мокало хватать ее и сажать на цепь? Слышишь, собака, ты не лай на меня, ладно?

И он бросил ей кусок коржика. Собака подошла к нему, понюхала и отнесла к будке. Там она вытянулась, положив угощенье между передними лапами. А Бориска спросил Машеньку:

– Тебя не мучает тот, Долговязый, который поймал Бука?

– Его отправили убирать урожай, – сказала Машенька. – Он только через месяц вернется.

«Это хорошо… – подумал Бориска. – Значит, Долговязый не будет мешать нам».

Больше он ничего не успел сказать, потому что услышал за своей спиной шаги.