Приключение
Шрифт:
— Ручаюсь, что в эту ночь будет новый пожар, — сказал Сивачев и продолжал смотреть.
Башков сорвался с места, подбежал к столу, на котором стоял телефон, торопливо позвонил и стал говорить:
— Губпожар. Благодарю… Алло. Где пожар? Так, так, благодарю.
Он повесил трубку, дал отбой и отправился к Сивачеву.
— Вы правы. Горит модельная на заводе «Серп и молот». Доказать, что поджигают эти подлецы, — трудно, но захватить их не ахти что. И мы это сделаем. Да, да!
Он взволнованно прошелся по комнате и остановился перед Сивачевым.
— Я сейчас уеду. Сделаю доклад. Вы останетесь здесь. В кухне наш агент.
Сивачев проснулся, услышав звонок телефона, и тотчас подошел к нему.
Послышался голос Башкова.
— Говорю я. Здравствуйте! Следите все время. Надоест, поручите агенту Артемию. В шесть часов придут ваши приятели. В восемь — я.
День тянулся мучительно долго. Кроме шторки со знаками наблюдать было нечего, и Сивачев томился и от безделья и ожидания.
То Сивачев, то Артемий брали бинокль, но ничего, кроме опущенной шторы со знаками «6 В 8», не видали.
Наконец в дверь раздался стук. Артемий прошел в кухню и вернулся с Барсуковым. Он вбежал, сбросил шляпу, встряхнул руку Сивачеву и торопливо заговорил, ероша волосы:
— А вот вы где. Я о вас чертовски беспокоился и в то же время боялся итти на вашу квартиру. Интересно, что с ней?
— Скажите, Сергей Семенович, — спросил Сивачев, — отчего эта молния Хрущова просто убила, а у меня пожар и разорение?
Барсуков пробежал по комнате, остановился и развел руками.
— Нет ничего прихотливее молнии. Она разбивает дуб, а иногда выжигает тольку траву под дубом. Здесь я думаю так: ваш Хрущов держал у глаз бинокль. Молния прошла по металлической оправе, сплавила ее, поразила вашего приятеля и ушла через него в землю. А у вас она разрядилась в воздухе и произвела и разгром и пожар. Все поджоги на заводах произошли таким манерам.
— Кто вам указал мой адрес?
— Пришел в университет незнакомец, вызвал меня, объяснил ваш адрес и назначил притти. В чем дело? Как вы тут?
Сивачев объяснил. Барсуков махнул рукою.
— Пропало изобретение. Спугнул его.
— Зато кончатся все преступления. Вчера опять был пожар.
— А может быть вы сумеете догадаться на расстоянии, — засмеялся Сивачев, — смотрите, ведь оно в двух шагах. Поглядите, — и он дал ему бинокль.
В эту минуту в комнату вошел Груздев. Лицо его сияло, когда он здоровался с Сивачевым и Барсуковым.
— Вот и вы! А я, знаете, немного трусил: думал, а вдруг ловушка. Пришел к Тышко какой то человек и говорит, что вы меня ждете к шести часам, и дал адрес. Объяснил, как пройти. А тут какая история. От вас я к Тышко подрал, а вчера захотел в футбол сыграть. Только иду по площадке, смотрю, а там старикова собака сидит. Вот так гвоздь! Я раком, раком, да и удрал.
Они оживленно разговаривали, когда в комнате появился огромный Башков и добродушно сказал:
— Все налицо и все значит в порядке. Знакомиться не будем, а просто здравствуйте. Пройдем — поговорим. А что у него? — Башков кивнул на окошко.
— Сегодня ничего не будет, — ответил Сивачев, — окно занавешено и на шторе знаки.
— Знаки? — Башков взял бинокль и посмотрел на окно. — Сигнал для своих, — сказал он, — вероятно это назначение свидания или собрания. Тогда тоже знаки были. В обоих случаях 8. Это время. А вот цифры и буквы, — подумав решительно
— В девять, — ответил Груздев.
— Ну, значит в девять и вы на углу улицы 3 июля и улицы Дзержинского. А вы, — обратился он к Барсукову, — со мной, на Глазовую. Важно, чтобы при аресте тотчас все приборы осмотреть.
Утром Сивачев был молчалив и сосредоточен, Груздев волновался и только Артемий не проявлял никакого волнения.
С улицы донесся отрывистый рев автомобильного гудка.
— Пошли.
Артемий выпустил Сивачева и Груздева, вышел следом за ними, запер дверь и ключ передал Сивачеву.
— Я уже не вернусь, а вы пока здесь жить будете.
Сивачев молча опустил ключ в карман и они сошли вниз, где на дворе их ждал автомобиль.
— Садитесь, — сказал Артемий.
Они вошли. Артемий сел подле шофера и автомобиль, гудя, выехал со двора. Груздев волновался и не мог спокойно сидеть. Они поехали по улице 3-го июля, свернули на улицу Дзержинского и остановились.
Артемий открыл дверцу и сказал:
— Вы, товарищ Груздев, выходите, а вы на месте сидите. Мы к вам его доставим.
Груздев выскочил. Дверца захлопнулась. Сивачев остался в автомобиле и прильнул к заднему окошку. На левой стороне на углу был Груздев, на другой стороне стоял Артемий, закурил папиросу и потом медленно двинулся по улице…
…Вот Груздев снял кепку и провел платком по стриженой голове.
В ту же минуту Сивачев увидел старика в соломенной шляпе. Он шел медленной, степенной походкой. Вот он остановился подле папиросника, взял от него коробку папирос, заплатил и двинулся дальше.
Артемий сравнялся с ним и только прошел мимо, как какие-то два пьяных затеяли ссору и один из них толкнул старика. Старик отодвинулся, пьяные привязались к нему и что-то кричали, размахивая руками. Артемий оказался позади старика и в это время автомобиль двинулся задним ходом. Сивачев откинулся на сиденье. Дверца распахнулась и в автомобиль вскочил Артемий, а следом за ним двое изображавших пьяных, втащили старика и, крепко держа за руки, опустили на сиденье.
…Старик пытался освободить руки…
— Спокойно, — сказал один и захлопнул дверцу. Автомобиль помчался.
Старик силился освободить руки. Артемий протянул руку и быстро сорвал со старика парик и бороду.
Обнаружилась большая обритая голова, широкий лоб, крупный подбородок.
— Он, он! — закричал Сивачев.
Автомобиль въехал во двор, арестованного увели. Артемий снова сел в автомобиль и машина тотчас же выехала со двора.