Приключения 1974
Шрифт:
Все было рассчитано по минутам, определены сигналы. Группы нападения должны были затаиться и ждать у своих объектов. Все удалось, за исключением взятия комендатуры, и теперь она задерживала весь отряд. Почти тотчас с фланга, пригибаясь, побежали освещенные огнем фигуры. Грохнули взрывы.
— Ура-а! — встало над площадью. Репнев, захваченный атакой, бежал вместе со всеми. Навстречу разрозненно замелькали огоньки выстрелов, жалобно запели пули. Грохнуло еще несколько разрывов, и огромное пламя встало над комендатурой.
Кого-то вынесли на шинели. Редькин насторожился. Четверо партизан поднесли и положили перед ним длинного немца в офицерском мундире. На шее поблескивал крест с белой окантовкой.
— Шренк? — спросил Редькин.
— Он, — сказал кто-то из бойцов.
Шренк держался за грудь, из-под руки его расползалось по мундиру темное пятно. Огонь высветил длинное лицо с утомленно глядящими глазами.
— Посмотри его, — кивнул Редькин Репневу, — надо б с собой забрать. Много знает.
Шренк посмотрел на него, приподняв голову.
— Реткин? — явственно произнес он.
— Узнал, — польщенно засмеялся Редькин, — спасибо и на том, Трифоныч! — закричал он, оборачиваясь. — Сигнал сбора!
Длинная кривая ракета располосовала небо. Подошел комиссар.
— Пополнение просится, командир. Человек пятьдесят.
— Шибаев пусть отбирает, — сказал Редькин. — Где Шибаев? Он местных лучше знает.
— Здесь я, — выдвинулся Шибаев, огненно-алый от сполохов. — Тут вот разведчица наша...
Редькин обернулся. Репнев, оторвавшись от Шренка, встал.
Высокая, рыжая сейчас от отблеска пожара, в черном костюме и белой блузке подходила Полина. За ней шагал широколобый крупный немец в офицерском мундире, без фуражки, с заложенными за спину руками.
— Коля! — вдруг крикнула Полина и рванулась к нему. Она ударилась об него всем телом и чуть не опрокинула его. Тесно прижавшись друг к другу, они молчали. Огонь пожара вызолотил ее щеку. Ее ресницы бились у его подбородка. Она не переставая шептала:
— Коля... Коля... Коля!
Он молча стискивал ее плечи. Сколько она вынесла, пока он нашел ее!
— Ладно, — сказал Редькин — благодарить их потом будем, а пока пусть обнимаются.
Репнев устыдился и отпустил Полину. Она взглянула на него, укоряя, но отошла.
— Товарищ командир, — сказал Шибаев, — и этот вот... наш, значит, немец. Помогал...
Редькин взглянул на Бергмана, подумал, потом шагнул и стиснул тому руку.
— Спасибо. Принимаем в отряд.
Полина перевела Бергману.
Репнев болезненно заморгал. К чему и кому относилось это выражение счастья в ее глазах?
— Вот еще один, — сказал Юрка, выталкивая вперед связанного обер-лейтенанта.
Притвиц стоял, угрюмый, смотрел под ноги.
— Адъютант
— Адъютант? — спросил Редькин. — С собой прихватим. Этот-то, — он кивнул головой на Шренка, — видать, не жилец. Ста-а-но-вись! — закричал он, и вся площадь вокруг наполнилась топотом и бряцаньем.
Притвиц со связанными руками подошел к лежащему на шинели фон Шренку. Репнев, вспоров мундир, осматривал рану. Полковник фон Шренк заканчивал земное существование. Потеря крови была очень большой.
— Вот, Карл, как мы кончаем, — сказал фон Шренк тихо.
Притвиц стоял над ним, склонив голову.
— Операция «Троянский конь» удалась, — с усилием говорил Шренк, кривя рот, — но не нам, а им. Вон кто сидел в коне этих диких ахейцев, — он кивнул головой на стоящих невдалеке Бергмана и Полину. Репнев силой заставил его лежать неподвижно.
— Только на пять минут опоздали... — бормотал Шренк. — Я не верил Кранцу, и напрасно. Денщик Бергмана признался, что был свидетелем, как она разговаривала с человеком из леса. Еще день допроса, и мы узнали бы и про Бергмана.
— Нет смысла вспоминать теперь об этом, шеф, — сказал Притвиц, — наша игра сыграна.
— Надо... было, — с клекотом в груди отозвался Шренк. Он дернулся. — Надо было... стрелять и стрелять их... Всех... Без различия.
Подошел Бергман. Вместе с Репневым склонился над раной.
— Иуда, — прохрипел фон Шренк, — с дикарями против Германии и цивилизации?
Репнев с помощью Бергмана перевязал Шренка. Бергман, затягивавший на его груди бинты, увидел прямо перед собой поблескивающие зрачки.
— Если бы вы были чуть здоровее, я бы кое-что объяснил вам по поводу Германии и цивилизации, — отчеканил он.
— Вы имели достаточно времени, а я здоровья совсем недавно, — иронически скривил рот фон Шренк, — но почему-то я тогда этих объяснений не услышал.
— Вы!.. — сказал, темнея, Бергман. — Вы, полковник, присвоили себе право убивать, жечь и насиловать именем Германии. Я всегда ненавидел такую Германию... И я готов погибнуть за то, чтоб она стала другой.
— Ты... за все заплатишь, предатель! — Фон Шренк дернулся. Густая черная струя крови ударила у него изо рта, конвульсии сотрясли тело. Через минуту он затих.
— В одном нельзя отказать этому господину, — сказал, отходя, Бергман, — он был до конца последователен.
— За исключением дружбы с вами, — пробормотал, глядя на мертвого полковника, Притвиц.
Молодой партизан толкнул его дулом автомата и погнал перед собой.
— Коля! — подошедшая Полина взяла Репнева за локоть. — Этот Притвиц меня спас. Укрыл от гестапо. Может быть, по доброте душевной, может, по недомыслию, но спас.
— Посмотрим, что для него можно сделать, — сказал Репнев.