Приключения-76
Шрифт:
«Только идя рядом с великой Германией, курды станут свободны» — это он сказал мне в первый же день.
Он частенько напоминает об этом, но я и сам полагаю, что другого пути для нас пока нет. Немцы и англичане, я думаю, скоро схватятся, и немцы победят. Хюгель дает мне свои газеты, и я понемногу разбираю, о чем в них пишут. Гитлер быстро создает могучую армию. Немцы верят ему, идут за ним. У англичан подобного и в помине нет.
— Немцы ли, англичане ли — для вас какая разница? — вставил Андрей.
— Ты не глуп, урус. Значит, должен понять,
— Но ведь не вы им нужны. Не курды, не ваша свобода. Им нужна нефть и граница с Советской Россией.
— Опять ты прав! — Шейх хлопнул Андрея по колену. — Но немцы пока далеко, а англичане уже здесь. Нас из английских винтовок убивают. Они умеют делать винтовки.
— А у немцев лучшие в мире цепи, — сказал Андрей. — Их выковывают из золингенской стали.
Шейх долго молчал.
— Теперь и ты знаешь, кто я, — сказал он. — Ты и немец... Да... А больше никто. Они думали, как начнут новый газават против большевиков, так и пошлют курдов, чтоб вместо них умирали. А Газими как знамя был им нужен.
— Да, — произнес Андрей. — Все у них хитро продумано.
— Ладно! — Шейх снова хлопнул Андрея по колену. — Чем больше воды, тем лучше для мельницы. Поправляйся, урус, и помни: когда я узнал, что ты защитил моего сына, я поклялся тебе бахтом [4] . Но я верю: ты не употребишь во зло то, что узнал обо мне и сыне. Не то...
4
У курдов клятва «бахтом» — обещание спасти человека от смерти.
Андрей потрогал повязку на плече.
— Не то — кинжал войдет на ладонь левее? — спросил он.
— С тобой легко разговаривать, — сказал шейх.
— Вам клятвы нужны? — спросил Андрей. — Что ж: пусть и род мой рассеется по ветру! Только для меня не в клятве сила.
— А в чем?
— В вере.
Шейх долго смотрел на Андрея.
— Я уйду ночью, — сказал Андрей. — И не тревожьтесь: я вас не выдам.
— Оставайся, пока поправишься, — сказал шейх. — Искать тебя здесь не станут.
— Там сейчас туго приходится одному человеку.
— Юзбаши твоему? — спросил шейх. — Дурень он: и большевиков ненавидит, и своих не жалует. Вот они его и мучают. — Он покачал головой. — Уходить тебе можно не раньше пятницы.
— Тогда вот что... — начал Андрей.
— Говори, урус.
— По соседству с вами живут русские. Антоновы. Художник с дочерью.
— Фрейлейн Ася? — Шейх наклонил голову.
— Да. Я буду благодарен, если вы сообщите ей, что я жив.
— Хорошо, — сказал шейх и быстро поднялся наверх.
Прошло около часу. Андрей забылся: усталость и потеря крови давали себя знать. Легкое прикосновение заставило его вздрогнуть. Он приподнялся, широко раскрыв глаза. Рядом была Ася.
— Ну и ну! — только и произнес Андрей.
— Вам больно? — спросила Ася,
— Проходит.
— Я осмотрю и перевяжу как следует, — решительно сказала Ася. Она достала из сумочки бинты и лекарства.
— Не надо, — сказал Андрей. — Я рад, что вы здесь. Посидите рядом.
— Нет! — возразила Ася, быстро сняла повязку и поднесла поближе лампу. — Чем он вас лечит? — воскликнула она удивленно. Глаза ее смотрели на Андрея участливо и радостно. — Чудесные снадобья у этих туземцев, рана уже заживает, — сказала она и спросила, вздохнув: — Что же это вы натворили, Андрей Дмитриевич? А!
Он улыбался.
— Теперь даже князь Синяев усомнится.
— В чем?
— В том, что вы красный. Разве стал бы большевик ни за что ни про что впутываться в эту историю с мальчишкой?
— Вы хорошо знаете большевиков, Асенька, — сказал Андрей и усмехнулся, скривив, как всегда, угол рта. — Вы читали в тутошних газетах о комиссарах в кожаных штанах — как они на кострах зажаривали дворянских младенцев.
Впервые Ася посмотрела прямо в лицо ему.
— Боже! — воскликнула она. — Почему это у вас — человеческий взгляд? У вас, а не у князя Синяева, не у Терского — интеллигента и сноба?
— Не забывайте, Асенька: я — генеральских кровей.
— Я, кажется, тоже начинаю этому верить.
— А кто еще?
— Поручик Аскар-Нияз — прежде всех. Слышали бы вы, как спорил с ним из-за этого князь Синяев! Он даже клятву с поручика взял.
— Какую?
— Сейчас я могу рассказать. Все равно это звучит смешно: поручик поклялся, что если он ошибся в вас, то собственноручно вас убьет.
— Задушит? — спросил Андрей. — Или отрубит голову, как здесь принято?
— Не шутите этим, — Ася вздохнула. — Вы не представляете, сколько ужасов произошло здесь, у меня на глазах...
— Чего мне бояться? — спросил Андрей. — Я радиотехник, коплю деньги, чтобы перебраться в Париж. Ну, вступился за мальчика, которого едва не погубили злые люди. Предположим, меня по тутошним законам за это должны наказать. Ну и пусть! — И попросил. — Пощадите меня сегодня, Асенька. Давайте поговорим о более приятном.
У дома Мирахмедбая Андрея ожидал жандарм. Это был молодой учтивый человек в каракулевой феске. Он предполагал, что, увидев его, Андрей бросится в сторону, и сделал предупредительное движение рукой, но Андрей двинулся прямо на жандарма и спросил:
— Я нужен вам?
— Не мне, — ответил жандарм. Он хотел отвернуть лацкан, но Андрей отмахнулся.
В большой комнате сидел в кресле офицер.
— Господин Долматов! — произнес он. — Рад, что вы нашлись. — Он поднял от бумаг лицо с твердыми бронзовыми щеками.
— Мы уже встречались, — сказал Андрей. — Приветствую вас! Но не понимаю, почему меня пригласили сюда, в жандармерию, а не в полицию? — спросил Андрей.
— Любопытно, что вы сами предполагаете?
— Я думаю, речь пойдет об этой печальной истории с мальчиком, моим помощником.