Приключения-76

Сборник

Могучий человек мигом дотащил Андрея до дома Хюгеля. Особняк белел за чугунной оградой.

— Я не войду туда, — сказал Андрей.

— Будь мужчиной, урус, — шепотом упрекнул незнакомец. Он бесшумно отпер ключом высокие ворота. Три огромных пса бросились навстречу, но он прикрикнул, и собаки убрались в глубь двора.

— Вы слуга господина Хюгеля? — спросил Андрей и застонал, превозмогая боль в плече.

— Другу я раб, врагу — хозяин.

— Мне не хочется сейчас встречаться с господином Хюгелем.

Курд снял

платок. Сплошь заросшее волосами лицо его казалось в темноте черной маской. Но голос его прозвучал ободряюще:

— Кошки нет дома, у мышей свадьба, — сказал он. И добавил: — Болтать будем потом, урус. А сейчас тебя надо лечить, не то горячку схватишь. Ну-ка, обопрись на меня покрепче!

Они прошли в вестибюль, оттуда по запутанным коридорам — в чулан. Здесь стоял сундук. Курд поднял крышку и щелкнул выключателем. Дна в сундуке не было: осветилась лестница, уходящая вниз.

— Я сойду первым, — сказал курд, — а ты, урус, будешь спускаться за мной. Я помогу.

Минуту спустя они оказались в небольшом помещении, застеленном паласами. У стен лежали толстые ковровые подушки, в углу стоял небольшой столик, на нем — кувшин с водой.

— Здесь можешь быть спокоен, — сказал курд. Черные глаза на его заросшем лице светились совсем по-Доброму. — Ни один скорпион сюда не заползет.

— А Хюгель?

— Это уж моя забота. Я скоро вернусь.

Он принес бинты, какие-то мази в глиняных горшочках, пиалу, накрытую лепешкой, и чайник. Осмотрев рану, смазав и перевязав ее, курд произнес удовлетворенно: — Хвала аллаху, не будет лишнего греха на мне. Ты будешь жить сто лет, урус! Отдохни и поешь. — Он собрался уходить.

— Нам нужно поговорить, — сказал Андрей.

— Успеем, — коротко заключил курд. — Беседуют с другом и любят женщину на здоровую голову.

Курд оказался прав. Утром Андрей почувствовал себя, лучше, хотя двигать рукой еще не мог. Он проснулся рано и долго сидел, опершись на подушки и прислушиваясь к тому, что происходит в доме.

Все было тихо: ни звука. Даже собак не было слышно.

Неожиданно крышка поднялась. Курд принес завтрак. На подносе стоял горячий чайник, рядом с ним на черном лаке блестел мокрый кружок — след от второго чайника. Курд поспешно стер его полотенцем.

— Как спал, урус? — спросил он.

— Хвала аллаху, недурно, — ответил Андрей по-курдски.

Шейх не удивился.

— Я давно знаю о тебе, урус, — сказал он, сохраняя на заросшем лице все то же выражение спокойного достоинства. — Говорят, ты — сын генерала Долматова.

— Вы знали генерала, шейх? — спросил Андрей.

— Будь трижды прокляты большевики! — зло выкрикнул шейх вместо ответа и вперил в Андрея взгляд угольно-черных глаз. — Ты — друг моего сына, — сказал он. — Газими любит тебя, я твой должник; ты спас моего сына от беды, а меня — от смерти: юзбаши Аскар-Нияз бьет без промаха даже в кромешной тьме. И его ты тоже закрыл своей грудью. Ты человек и мужчина. Я не спрашиваю, для чего ты вмешался в наши дела...

— Вы же знаете, как все получилось, — сказал Андрей. — Сын вам рассказал.

— Да, — сказал шейх. —

Газими здесь. Я знал, что он живет у торговца Султанбека. Моему старшему, Рашиди, пришлось уплатить жизнью за то, чтобы я об этом узнал. — Шейх помрачнел, но голос его вскоре вновь обрел твердость. — Мне казалось, эти проклятые не пронюхали, что Газими мой наследник, я ждал до поры, не хотел навлекать на него подозрения, а, выходит, им давно все было известно.

— Понимаю, — сказал Андрей. — Им надо было сделать Газими своим человеком. Потом убрать вас, и тогда единственный оставшийся в живых курдский вождь стал бы покорным исполнителем их воли.

— Ты все знаешь, урус, — задумчиво произнес курд. — И даже не скрываешь этого... — Он помолчал, потом снова поднял на Андрея свои проницательные глаза. — Но того, кто много знает, стараются убрать. Ты не боишься, что я убью тебя?

— Нет, — сказал Андрей. — Ваш кинжал разит врагов.

— И то правда, — произнес задумчиво шейх. — Хитер ты, урус.

— Незачем мне хитрить с вами, — сказал Андрей. — И не все я понимаю. Как случилось, что вы, могучий вождь, стали слугой у немца?

— Зачем тебе это знать?

— Вдруг судьба сведет нас опять?

— Да, — сказал шейх. — Ты прав. Тот, кто открыл коран, должен прочитать молитву. Слушай, урус!

Восемь лет назад ты был сосунком и, наверное, не помнишь, что как раз в то время курды опять поднялись против притеснителей. Нас разбили. Шесть лет прятался я в горах, перебирался от одного верного человека к другому, и все же шахские ищейки добрались и до меня. Они хотели убить меня, потому что понимали: если я кликну клич, мой народ снова пойдет за мной. — Шейх вдруг прервал себя: — Я слишком много рассказываю тебе, урус.

— Я спросил не любопытства ради, — откликнулся Андрей. — Может, я сумею вам помочь.

— Кому?

— Вам. Курдам.

Шейх гордо усмехнулся.

— Кем бы ты ни был, урус, ты не наместник аллаха. Ладно, слушай, как было с немцем.

Теперь я знаю, что он меня нарочно искал и нашел-таки! А тогда я думал, что в горы его занесла блажь: там, у крестьян, много всяких старых черепков, а он скупает их. Такое у него занятие — для посторонних. Я говорю тебе об этом прямо, потому что не сомневаюсь, ты знаешь, кто такой Хюгель, а играть по-бабьи в прятки я не привык... Да, так вот, стужа была невиданная. Я с несколькими своими людьми прятался в пещере, но мы замерзли, изголодались и решили спуститься на ночь в селение. Я отправился к мулле.

Едва согрелся под одеялом, как мулла растолкал меня. Лица не было на нем от страха. «Твоих людей схватили, — сказал он. — Беги!»

Я выскочил на улицу, услышал выстрелы, крики, конь мой валялся на земле с перерезанным горлом. Я кинулся в темноту, навстречу ударили из винтовок. И тут кто-то тихо окликнул меня сзади: «Эй, иди-ка сюда. Я — твой друг».

За деревьями был спрятан автомобиль.

Жандармы долго гнались за нами, но дорога пошла в гору, кони отстали, и мы скрылись.

Спаситель мой привез меня в город, вот в этот благословенный дом.