Приключения-76

Сборник

Палта Ачилович поднялся и вразвалку побежал к арыку, похлопывая себя по ляжкам.

— Скоро мы узнаем, кто прав. Вы, Хаиткулы Мовлямбердыевич, парите в воздухе на крыльях университетской теории. Подождите, перевалит вам за сорок, наберетесь опыту, спуститесь на грешную землю, вот тогда вспомните меня, — Ачилов бросился в воду.

Хаиткулы усмехнулся, но ничего не ответил.

Вечером того же дня Ачилов уехал в Халач на выходные дни, а Хаиткулы, оставшись один, провел остаток вечера за разбором

бумаг и писанием писем.

В субботу он проснулся позднее обычного и, поплескавшись под умывальником, собрался идти в столовую. В коридоре ему встретился старик-смотритель с миской кислого молока и стопкой лепешек в руках

— Покушайте, сынок, нашего крестьянского, — и он протянул Хаиткулы миску и лепешки. — А то так и уедете, не попробовав, все в столовую да в столовую,.. Вы ведь скоро уезжаете, дела все закончили? — старик выжидающе смотрел на следователя.

— Скоро, яшулы, скоро. А дела еще не все, — Хаиткулы улыбнулся и отстранил протянутую снедь. — Я привык поплотнее завтракать. Спасибо за заботу.

Полчаса спустя, когда следователь, укрывшись в тени сада от немилосердно жгучего солнца, перелистывал свои бумаги, почтальон принес телеграмму от Марал о сдаче экзаменов. Хаиткулы сходил на почту и отправил ей поздравление. Возвращаясь назад, он нос к носу столкнулся с отцом Бекджана.

Они давно не виделись. Веллек-ага, смотревший на следствие как на пустую трату времени, способную только растравить старые раны, не интересовался делами Хаиткулы, который жил в селе уже третий месяц. Зная характер старика и его взгляды, следователи обращались за всем их интересующим к матери Бекджана.

Старик, поднявший голову на приветствие, узнал инспектора и остановился. Поздоровавшись, он сказал, что идет на почту послать телеграмму дочери. Веллек-ага посетовал, что забыл дома очки. Хаиткулы вызвался написать что нужно. Телеграмма гласила: «Той Корпе двадцать седьмого. Обязательно приезжай. Отец».

«Если Марал поспешит на той, то через четыре дня она будет здесь!» У Хаиткулы словно крылья выросли, и, вместо того чтобы идти в гостиницу, он стремительно зашагал по дороге. Побродив по степи, он вернулся в поселок и бесцельно гулял по улицам. «Она будет у родителей. Под каким предлогом мы сможем увидеться? Может быть, сразу все сказать им?..» Такие мысли вспыхивали в его сознании, но тут же отступали перед главным: «Скоро я увижу Марал!»

Они давно не писали друг другу, не говорили по телефону, и это, помимо их воли доставляло молодым людям немало огорчений. Марал не писала Хаиткулы, чтобы не отрывать его от работы.

В тот же вечер Хаиткулы позвонил в Ашхабад. Как только Марал подошла к телефону, он заявил ей:

— Ты непременно должна быть на тое, независимо от того, получишь диплом или нет.

Марал не на шутку забеспокоилась:

— Что-нибудь случилось?

— Ничего. Но ведь решается судьба Корпе, твоей сестры. Ты должна быть! И вообще... я хочу, чтобы ты приехала.

Марал

рассмеялась.

— Завтра возьму билет на утренний рейс. До скорого свидания.

Хаиткулы встретил Марал в аэропорту и в ответ на просьбу девушки объяснить, почему он торопил ее с приездом, сказал:

— Через три дня будет той... Скажи, Марал, твоя сестра Корпе любит своего будущего мужа или она выходит за него по воле родителей?

Она недоуменно пожала плечами:

— Только затем и вызывал? Ты бы мог сам спросить ее, — с лица Марал сбежала улыбка, и она досадливо отвернулась.

— Марал, милая, конечно, не за этим... Потерпи еще три дня, и я скажу тебе истинную причину. Только три дня, и ты все узнаешь, — Хаиткулы замялся. — Вообще все это связано со следствием, все зависит от его исхода...

Он проводил ее домой и договорился встретиться с ней вечером в кино.

XX

В туркменских кишлаках, прежде чем затеять той, устраивают за день-два генеш — совет старейшин и самых уважаемых людей. Сюда приглашаются также те, кто будет обслуживать гостей на тое. Комнаты в доме Най-мираба, празднично убранные, были сейчас в распоряжении собравшихся на генеш.

Хозяин тоя Най-мираб часто выглядывал из окна — он ожидал прихода Хаиткулы и его товарищей. Они вошли в калитку в точно назначенное время. Не увидев среди них Ачилова, мираб обиженно спросил:

— Мы с Палтой Ачиловичем как будто не ссорились, или он нездоров?

Когда Хаиткулы ответил, что он уехал в Керки к семье, хозяин добродушно закивал:

— А, это дело хорошее. Перво-наперво семья, а все остальное потом.

Усадив пришедших на почетные места, Най-мираб представил их собравшимся:

— Пиримкулы-милисе свой человек. А этот молодой человек — ашхабадский следователь Хаиткулы Мовлямбердыевич, который раскрыл уголовное дело десятилетней давности, может, слышали?

Конечно, о том, что ведется следствие и что Худайберды вот уже несколько дней находится под стражей, было известно всем. Но кто именно руководит расследованием, знал не каждый. Так как люди относились к этому факту неодинаково, множество глаз смотрело на Хаиткулы с разным выражением: дружески, холодно, отчужденно.

Инспектор почувствовал себя неловко, но, не показывая вида, принялся пить чай. «Вот сейчас посыплются вопросы». И действительно, грузный старик в красном шелковом халате подал голос:

— Послушай, сынок, мы люди сельские, в законах не смыслим. Но я слышал, власти прощают того, кто десять лет скрывался и не попал в руки правосудия, — аксакал вопросительно посмотрел на следователя.

— Нет, яшулы, это неверно. Закон не может оставлять безнаказанным преступника только потому, что он доказал свою ловкость, скрываясь десять лет.