Приключения Атреллы. Дорога на Регалат
Шрифт:
– Ты не знаешь, у кока от обеда компот остался? Пить очень хочется… а училась я только у папы.
Шторм еще лупил в корму, но уже беззлобно, в кубрик ввалилась мокрая и смертельно уставшая команда. Они застыли у дверей, видя, что их товарищ спит на столе, и обе ноги у него на месте. Атрелла удивленно повернулась к сидящему на полу помощнику:
– Значит, нет компота?
Тот только молча разводил руками, показывая то на спящего Юргеса, то на Атреллу, то на команду. Моряки столпились в дверях кубрика и молчали, а онемевший
– Нет, ребята, это надо видеть! У меня слов нет.
Потом Атреллу тискали, орали так, что пришел старпом, и ему наперебой рассказывали, что Юргес на скользких бревнах покатился, и ногой прямо под стальную стяжку, тут удар в борт, бревна прощелкнули, и тросом Юргеса по ноге, как ножом! Нога – каюк, отдельно, кровища фонтаном, Юргеса и ногу, которую еле поймали на палубе в воде принесли в кубрик, думали, прощай нога, а она вот – на месте! А лекарка, это ж ваще… от нее-то ждали, что она только культю закроет! А она, вон… всю ногу на место прилепила… и сейчас компоту просит. А ведь девчонка совсем!
Старпом кое-как понял, что Атрелла восстановила ногу за три часа. О том, чтобы так приживляли отрубленные конечности, он, конечно, слышал. Но только когда такие операции выполнялись в больших госпиталях маститыми лекарями-хирургами. А тут не лекарка – недоразумение! Однако матрос спит на столе, нога на месте, а команда в полном составе тронулась умом. Вот такой компот.
Впрочем, компоту девушке все-таки дали. Все толпой пошли на камбуз, чем немало удивили кока, и принесли большую кастрюлю и кружку:
– На, лапушка – пей, сколько влезет.
Юргеса в шесть рук переложили на койку, он все еще спал. Очумевшую от гомона Атреллу усадили за чисто вымытый стол и стали наперебой угощать. Всем хотелось ее потрогать, не верилось, что она настоящая. И ей совали подарки: ремни, ножи, кто-то сунул губную гармошку, кто-то новую тельняшку.
Эмоции хлестали через край, и каждое прикосновение восторженных моряков воспринималось Атреллой как глоток сорлнечной энергии, радости и веселья. Наконец, пришел Шармин. Капитан рявкнул:
– А ну, брысь, сявки! – и команда затихла.
А Шармин расчесал пальцами бороду и сказал:
– От лица команды и от меня лично судовому врачику Атрелле объявляю благодарность. Спасибо, дочка. Руки у тебя – волшебные.
Он повернулся к старпому:
– Там на горизонте имперские кораблики нарисовались, пойди, договорись с ними. Скажи, что у нас все в порядке – идем прежним курсом. Все живы и здоровы.
Оставшиеся три дня до Кренга Атрелла занималась раненым Юргесом и разрешила ему вставать, когда «Нарвал» проходил мимо карантинного острова, а на траверсе уже виднелись портовые здания и краны.
Лесовоз подходил к порту в сумерках, и Атрелла увидела замечательную картину: прямо под водой светилась двойная полоса, обозначающая фарватер. Юргес еще прихрамывал. Кость срослась до конца,
– Пойдем со мной.
Атрелла пошла, как приказали. В своей каюте капитан достал флягу с вином и, налив себе и Атрелле, провозгласил:
– Давай, дочка, с прибытием!
– Я не пью, – постаралась отказаться она.
– Лекари все пьют, не заливай. Да и я ж не напиться предлагаю, а только немножко, и чисто символически, выпить виноградного вина. «Вина, наполненного светом Лита и дающего силу от Него», – вспомнил он молитву виноградарей и виноделов
Атрелла поняла – пить придется. Решительно взяла стакан, отхлебнула половину. Шармин выпил свой и спросил:
– Ты дальше-то куда?
– Не знаю, – сказала Атрелла. – Может, в порту в госпиталь наймусь младшим лекарем?
Шармин покачал головой:
– Глупости! Тебе учиться нужно, у тебя талант!
Он вдруг залез куда-то под стол. И извлек довольно большой мешок из плотной ткани:
– Это тебе.
– Что это?
– Команда собрала, тебе на учебу, за Юргеса. Бери. Тут хватит. Езжай в Продубин – там, я слыхал, медицинский университет, тебе в самый раз.
Атрелла покраснела:
– Мы ж договаривались, что я лечу за провоз. Это нечестно, я не возьму.
– Ты со мной договаривалась, я договор выполнил, а это деньги команды, так что с ними и объясняйся. Только я не советую отказываться, – Шармин очень серьезно покачал пальцем, – обидишь.
Атрелла растерянно смотрела на мешок, попыталась приподнять двумя руками.
– Что ж мне с ними делать?
– В каком смысле?
– Тяжелый, – жалобно сказала девушка.
– Ну, до банка тебе его донести помогут, а там положишь в рост, и с векселем покатишь в Продубин, оставь только себе на проезд.
Она посмотрела опять на мешок, который и сильный Шармин поднял не без труда.
– А сколько там?
– Триста литов! Ребята скинулись по десятке.
– Это слишком! Это очень много!
– По труду и уважение, – сказал Шармин, – отставить споры. Ты еще жизни не знаешь. Думаешь, моряку ногу на место присобачила – эка невидаль!? Ты его семью спасла! Ему жизнь сохранила. Ты думаешь, это все просто так? Поверь, моряки денежкам счет знают, они – эти литы – потом и кровью заработаны. Бери и цени! В любом… да что я говорю, не любом… это если б повезло найти такого спеца, Юргесу подобная операция обошлась бы не в одну тысячу литов. Так что бери. В любом… да что я говорю, не в любом… это если б повезло найти такого спеца, Юргесу подобная операция обошлась бы не в одну тысячу литов. Так что бери.