Приключения Буратино (тетралогия)

Брусницын Алексей

Метаморфоза с ним действительно произошла разительная: перед Даниэлем находился не добрый товарищ, соратник и наставник, которого Амир изображал с самого начала их знакомства, а абсолютно чужой человек – холодный и жестокий враг.

У Даниэля текли невольные слёзы, разъедая кожу на щеках и шее. Ему было что возразить по поводу предательства… но какой в этом смысл? Поэтому он зло утёрся и процедил сквозь зубы:

– Ты серьёзно допускаешь хоть на секунду, что я соглашусь участвовать в уничтожении собственного вида, фашист ты неандертальский?

– О да, дружок! Я тебя знаю. Ты человек неглупый и прекрасно понимаешь, что это единственно правильный выбор. Или

ты получаешь вечную жизнь – причём абсолютно реальную, а не скопированную, и не просто вечную жизнь, а в роли божества со всеми плюсами этого исключительного положения. Или решаешь противиться великой возможности и ничего не изменишь – всё произойдёт по нашему плану, но на твоём месте окажется другой. А ты сгинешь, как придурок… Думаешь, твоего китайского конкурента Чанга ВСКПУ уничтожило? Как бы не так! Руки коротки; как бы они его в Андерпекине достали? Он сам отказался. И не из идиотской сапиентофилии – не смог совладать со страхом перед иммортализацией. И всё – никто про него больше ничего никогда не услышит… Не согласишься ты – Нарендер согласится. Мой индийский коллега, его куратор, в нём уверен… Давай-ка успокаивайся. Думай. До завтра.

Араб подошёл к двери и спросил на всякий случай:

– В Амфитеатр ты, я так понимаю, не пойдёшь? Сегодня концерт Майкла Джексона. Старик ещё бодр, и на неандертальском его песни обрели новое звучание…

Даниэль промолчал.

Амир вышел.

И задумался Мессия о вставшем перед ним выборе: его собственная судьба или судьба человечества.

Иисусу было проще. После хоть и страшных, но ограниченных по времени страданий он получил бессмертие и божественный статус. И это при том, что заранее знал: его муки будут вознаграждены. И в глазах людей стал героем и благодетелем, ибо вручил щедрый дар всему человечеству – надежду на спасение души. Как же за две с небольшим тысячи лет извратилась задачка! Теперь, чтобы стать богом, нужно пожертвовать не собой, а всеми остальными…

«А ведь прав проклятый араб! Действительно, что мне человечество? Насекомые…» – Даниэль ударил кулаком себя по колену. К своим тридцати трём он успел разочароваться как в людях по отдельности, так и социуме в целом. Когда-то от каждого нового знакомого он ждал чего-то интересного, но довольно быстро понял, что люди устроены более-менее одинаково и примитивно и ждать от них нечего. И от общества когда-то ждал он большего, но окончательно убедился, что управляется оно жадностью, наглостью и страхом, а значит… Да какая на хрен разница, что это значит?! Просто есть он, микрокосм, его личная вселенная, а все остальные существуют в ней. Не будет его, не будет и их. «Что ж, будем считать, что в конкурентной борьбе за планету победили не сапиенсы, а неандертальцы. Только и всего…» Он решительно направился к двери в санузел.

Когда он постучал, Лоло открыла сразу, будто ждала.

Он пробыл у неё долго и ушёл далеко за полночь с решением, которое созрело у него окончательно.

Глава 7.

И вот этот день настал. И пришёл к нему Амир и спросил:

– Ну что, как насчёт последней репетиции прощальной речи?

Даниэль посмотрел на него угрюмо.

– Учти, я иду на это не потому, что испугался, а потому, что мне интересно, что будет дальше.

Араб усмехнулся.

– Не сомневаюсь.

Речь вышла гораздо лучше, чем раньше – живые эмоции добавили экспрессии во взгляде и неподдельной дрожи в голосе, это при том, что с жестикуляцией перебора не было.

Амир похвалил его и поднялся с

места.

– Увидимся в Амфитеатре. Мне нужно заняться приготовлениями к гала-представлению.

Будущий мессия промямлил:

– А можно мне выпить? Или наркотиков каких…

– Это может повредить процедуре. Перестань. Всего лишь переход в другое состояние. Оэв и Сонэ обо всём проинструктированы. Сходишь с ними на обследования, потом последняя трапеза, можешь пригласить кого-нибудь…

– Какие ещё обследования? – подозрительно спросил Даниэль.

– МРТ, электроэнцефалограмма. Ну ты же понимаешь, мы должны предусмотреть ситуацию, в которой что-то пойдёт не так.

– А вы копию мою потом запустите вместо меня. Никаких обследований! – Даниэль даже встал, чтоб подчеркнуть непреклонность своего решения.

– Бог с тобой, – согласился Амир после короткого раздумья. – Я распоряжусь, тебе выдадут бутылку. Что? Коньяк, виски, водка?

– Всё равно.

Амир задержался ещё на мгновение, как будто ожидая приглашения разделить выпивку, но Даниэль промолчал.

На последнюю трапезу была приглашена Лоло. Внезапно у Даниэля возникла идея позвать ещё Вовку и Санька – так для собственного удобства переименовал он конвоиров. Те внезапно согласились.

За выдвинутым из стены столом в комнате Даниэля Лоло старательно делала вид, что их ожидает сегодня событие исключительно радостное. Виновник торжества как мог подыгрывал ей. Неандертальцы были неразговорчивы и немного смущались. От текилы они отказались, конечно, но неизвестную им доселе традицию говорить тосты поддержали, чокаясь стаканами с соком. Лоло выступала в роли переводчика; неандертальский она знала в совершенстве. Когда пришла очередь Оэва, тот объявил, что завидует Даниэлю и ни на секунду не колебался бы, если бы ему предложили стать первым бессмертным человеком. Тостуемый указал ему на то, что это высказывание несколько отступает от традиции произнесения застольных речей. Тогда Сонэ в алаверды заметил, что зависть Оэва нисколько не умаляет мужества Даниэля, чем привёл последнего в совершенный восторг.

– Санёк, а у тебя грузинов в роду не было? – смеясь, спросил Даниэль.

– Во-первых, сто процентов не было, а во-вторых, я устану ему объяснять, кто такие грузины, – не стала переводить вопрос Лоло.

Даниэля повели по длинному коридору Амфитеатра из комнаты, где умелая гримёрша с явным преобладанием сапиентной крови уложила ему волосы и какие-то черты подчеркнула, а какие-то припрятала в его лице, и из красавца обычного он превратился в красавца совершенного и трагичного.

И вот тут, на этой «последней миле», на него нахлынул весь комплекс страхов, связанных с процедурой: а вдруг не получится, а вдруг они всё-таки обманут и сделают копию, или всё получится, и они не обманут, но всё равно это будет уже не он… Чтобы отвлечься от жутких мыслей, он попытался представить, что никогда не дойдёт до конца коридора. Ему это удалось, но лучше не стало: вечно брести к месту казни – хуже самой казни. Он тряхнул головой и ускорил шаг.

Они вошли в какое-то техническое помещение, уставленное декорациями и оборудованием. Посредине него была круглая металлическая площадка без перил. Даниэль, Оэв и Сонэ встали на неё, и она плавно пошла вверх. Через несколько секунд они оказались на сцене, сооружённой в центре поля для регби. На ней находилось несколько человек, и среди них Амир. Почти все были в жёлтом, как кришнаиты – цвет касты избранных, обозначающий солнечный свет, к которому они испокон веку стремятся.