Приключения Чикарели
Шрифт:
Чикарели был счастлив, а вместе с ним был счастлив и я, потому что сделал что-то хорошее. Поленись я тогда связаться с этим шалопаем, ничего такого не произошло бы. Я бы преспокойно писал свои рассказы, отдыхал бы в свое удовольствие в писательском доме творчества, но…
Но, дорогой читатель, на свете есть вещи поважнее отдыха и благополучия: это чувство плеча, чувство долга. Иные берегут все только для самих себя, даже собственные душевные силы, не понимая одного: чем больше отдаешь, тем больше получаешь, тем больше обогащаешься. И мы с Чикарели получили нечто очень важное,
Но поспешим, читатель, надо успеть в город лентяев, чтобы спасти двух девочек. А издалека уже раздавался приглушенный голос, то и дело прерываемый дружным храпом. Местный оратор, лежа на спине и закинув ногу на ногу, лепетал в полудреме:
— … И наступит счастливый день, когда весь мир последует нашему примеру: все будут есть и спать, спать и есть. Вздремнем, сограждане.
В городе уже было невозможно дышать из-за зловония помоек. Прикрыв носы ладонями, мы шли к дому, где жили девочки, с трудом таща за собой корову, взбесившуюся от такой страшной вонищи.
— Есть кто-нибудь дома? — постучался я.
Дверь открыла указавшая нам дорогу из города Наринэ, столь же опрятная и хорошенькая.
— Ой, здравствуйте, — искренне обрадовалась она, увидев нас, — вы уже идете обратно?
— Да, милая, мы достигли своей цели.
— Можно мне с вами?
— Не можно, а нужно, — по-взрослому ответил Чикарели. — А где подружка?
— Беда с ней, никак не удается уговорить, — вздохнула Наринэ так, словно совершила какой-то ужасный поступок.
— А может, нам попытаться это сделать? — предложил я, видя, как трудно Наринэ оставлять подружку.
— И не думайте, — раздался голос из дома, — ничего не выйдет. Мне и здесь неплохо.
Мы отошли на несколько шагов, и Чикарели выплеснул весь сосуд до дна. Поток уносил вонючий город с его помоями и жителями, один из которых, лежа на гребне волны, вещал в микрофон сонным голосом, ничего еще не соображая:
— А теперь, сограждане, отдохнем после сна.
Наринэ и Чикарели шли рука об руку, сияя от счастья. Мне показалось, что они с первого же взгляда… Тсс, читатель, родители строго-настрого запрещают своим детям влюбляться в этом возрасте. Чикарели гордо шел вперед, рассказывая Наринэ о наших похождениях, а она слушала его, хохоча и подпрыгивая от радости в самых интересных местах.
Так мы шли, пока не достигли местности, захваченной рогаточниками.
Еще издали я сложил ладони рупором и подал голос:
— Мы вернулись!
Меня охватило радостное чувство: сейчас мы увидим исцеленные деревья, сейчас встретим Жорку и его ребят, возьмем их с собой.
Но на сей раз я ошибся: вместо исцеленных деревьев мы увидели вдвое больше искалеченных и сломанных.
И вдруг раздался знакомый голос:
— Вот он, целься, пли!
Из-под куста выскочил котенок, к хвосту которого была привязана консервная банка, и побежал к нам.
— A-а, защитнички явились, — увидев нас, Жорка злорадно засмеялся и скрестил руки на груди, — сейчас мы и вам заодно…
— Жорка, ты же мужчина, ты обещал, — крикнул я.
— Обещанного три года ждут, — ответил он насмешливо. — Целься, пли!
Но
Нарине отвязала консервную банку, прижала к себе котенка и приласкала его.
— Рассказать дома, никто не поверит, — произнес старик, — вы только поглядите назад.
Мы обернулись и увидели чистый небосвод, над которым ярко светило солнце, а впереди, там, куда нам предстояло идти, царил тот же тусклый свет.
— Это оживает природа, — догадался Чикарели, — вперед, друзья, она ждет нашей помощи.
Нам предстояло очистить русло родника от длиннопалых, обжор, лгунов, курильщиков и хранителя тайных сокровищ. С ними все оказалось куда проще: не желая понапрасну терять время, мы обходили эти города, просто поливая их водой из сосудов, и пенистые волны смывали на своем пути все, очищая русло родника. Но как быть с городом дураков, где народ не ведал об истинных ценностях? Ведь там, кроме злодеев и палачей, жили нормальные люди, которых надо было спасать. Пока мы шли, раздумывая об этом, раздалась отдаленная барабанная дробь и шум толпы. Мы пошли прямо на городскую площадь, где собрались отборные войска, собиравшиеся учинить массовую бойню.
— Что будем делать? — шепнул мне Чикарели. — Может, я отвлеку солдат, а ты выведешь отсюда людей, а потом искупаем этих злодеев как следует.
— Попробуем, — живо отозвался я.
— Эй, вы! — крикнул Чикарели на всю площадь.
Солдаты тут же обернулись на голос, а с эшафота раздался голос нашего знакомого кузнеца:
— A-а, пожаловали, голубчики, теперь-то вы от нас не убежите. Ваше величество, прикажите схватить этих смутьянов, это они создали такую обстановку в городе.
— Правильно, правильно, — подхватила толпа, — ходят тут всякие подозрительные типы, сеют смуту, не дают нашему королю выносить мудрые и справедливые решения!
— Неисправимые дураки, — огорченно сказал Чикарели и откупорил последний сосуд, — получите по заслугам.
Страшный поток хлынул на город и мгновенно поглотил его, но вместо радости за то, что мы наконец очистили русло родника, нас охватила внезапная грусть: почему эти люди не верили себе, не имели собственного мнения, почему они доверяли глупым, безжалостным тиранам? Что ж, они разделили участь своих господ, которым поручили думать за себя.
— Друзья, — обратился я к своим спутникам, — осталось совсем немного времени, когда мы вновь, после стольких скитаний и мытарств, увидим нашу прекрасную землю. Уж кто-кто, а мы с вами, увидевшие и понявшие в этом краю многое, знаем, что она действительно прекрасна. Расскажем всем, кому только сможем, о том, что мы здесь увидели и пережили. Пусть каждый, кто именует себя человеком, бережет землю, природу, пусть наши сердца болят за любую сломанную ветку или сорванный цветок.
— И счастливого возвращения домой! — выкрикнул Чикарели, которого я в эту минуту понимал как никто другой. — Обещай написать об этом, — обратился он ко мне.