Приключения Джона Дэвиса

Дюма-отец Александр

— Где ты? — спросила она, ибо я отступил в глубь кабинета.

— Здесь.

Я шагнул вперед, вступая в полосу света.

— Я сделала свое дело, — промолвила девушка, — теперь тебе пришло время докончить свое.

При этих словах она протянула мне кортик, держа его за рукоятку. Лезвие его было теплым и влажным; я разжал руку и в свете луны увидел, что она в крови. Я впервые прикоснулся к человеческой крови; волосы встали дыбом у

меня на голове, а по телу пробежала дрожь. Но я понял, что нельзя терять время, и принялся за дело. Двое мужчин все еще стояли на углу улицы, но я не обращал на них внимания, хотя производимый мною шум должен был приковать их взоры к окну. Наконец решетка поддалась, образовав достаточно широкое отверстие, чтобы мы смогли пролезть сквозь него. Правда, оставалась еще внешняя решетка, но я надавил на нее, и она упала.

В тот же миг один из мужчин, выбежав на середину улицы, воскликнул:

— Это вы, Джон? Вам нужна помощь? Мы здесь, Боб и я. Располагайте нами!

— Джеймс! Боб! — обрадовался я и, обернувшись к не понимавшей незнакомого языка гречанке, сказал: — Теперь мы спасены! Нет, нет! — обратился я затем к моим товарищам. — Мне нужна только веревка. Она у вас есть?

— У нас есть нечто получше, — ответил Джеймс, — у нас есть лестница. Боб, иди сюда и встань к стене!

Матрос подчинился. В один миг Джеймс взобрался ему на плечи и протянул мне два конца веревочной лестницы. Я привязал ее к оставшимся прутьям решетки. Джеймс, спрыгнув на землю, тотчас же натянул другой конец, чтобы моей спутнице легче было спуститься. Не теряя времени, она перебралась через подоконник и мгновение спустя очутилась на улице, к великому удивлению Джеймса и Боба, которые никак не могли уяснить себе, что все это означает. Я немедленно присоединился к ним.

— Во имя Неба, что с вами случилось? — вскричал Джеймс. — Вы бледны как смерть и перепачканы кровью. Вас преследуют?

— Нет, разве что призрак, — отозвался я. — Но сейчас не время рассказывать эту историю. Нам нельзя терять ни минуты. Где вас ожидает лодка? — спросил я у моей юной гречанки по-итальянски.

— У башни Галаты, — ответила она. — Но я не знаю дороги и не смогу провести вас туда.

— Я знаю, — сказал я, сжимая ей руку и стремясь увлечь за собой.

Но тут мы заметили, что она стоит босиком. Я хотел было взять ее на руки, но догадавшийся о моем намерении Боб предупредил меня и, подхватив девушку, как перышко, побежал к набережной. Джеймс, протянув мне пару пистолетов, достал из-за пояса другую и указал мне место справа от Боба, а сам пошел слева.

Не встретив никаких препятствий, мы направились вперед, и вот в конце улицы перед нами внезапно открылась блестящая, точно зеркало, лазурь Мраморного моря. Повернув налево, мы пошли вдоль берега; многочисленные лодки пересекали пролив из Галаты в Константинополь и обратно, но лишь одна неподвижно стояла в четырех саженях от берега. Мы остановились перед ней, но она казалась пустой. Юная гречанка вгляделась в лодку — и тут из ее глубины возникла какая-то тень.

— Это моя мать! — сдавленным голосом воскликнула девушка.

— Дитя мое! — ответствовала тень с таким особенным выражением, что мы вздрогнули. — Дитя мое, это ты?

Тотчас же со дна лодки поднялись четверо скрывавшихся там гребцов, и она, словно ласточка, полетела по морю и мгновенно причалила к берегу. Женщины бросились друг другу в объятия. Потом мать упала к нашим ногам, вопрошая, кому ей следует вознести свою благодарность. Я поднял ее и, поскольку нельзя было больше терять время, взмолился:

— Бегите!

Во имя Неба, бегите! От этого зависит ваша жизнь и жизнь вашей дочери. Не задерживайтесь ни на минуту!

— Прощайте! — воскликнула девушка, сжимая мне руку. — Лишь Господь ведает, увидимся ли мы снова. Мы попытаемся добраться до Кардика в Эпире, где еще остался кое-кто из нашей семьи. Назовите мне ваше имя, чтобы я могла хранить его в памяти и повторять его в молитвах.

— Меня зовут Джон Дэвис, — ответил я. — Мне хотелось бы сделать для вас больше, но я сделал все, что смог.

— А меня зовут Василики, — сказала девушка, — и Господь подсказывает мне, что мы видимся не в последний раз.

С этими словами она спустилась в лодку и, вынув из волос сохраненный ею, к моему великому удивлению, букет из драгоценных камней, промолвила:

— Возьмите, это плата, обещанная Якобу. И да сохранит Господь для вас ту, что дороже всех бриллиантов на свете!

Драгоценная заколка упала к моим ногам. Лодка быстро удалилась от берега. Какое-то время еще различались белые силуэты матери и дочери, похожие на закутанные призраки. Потом лодка, гребцы, покрывала исчезли, растворившись во тьме, точно видение.

Я неподвижно стоял на берегу, готовый принять все происшедшее за сон, если бы не бриллиантовый букет перед глазами и имя Василики в сердце.

XVII

Когда лодка скрылась из глаз и мы остались одни, нам пришлось задуматься о собственном положении. Оно было далеко не безопасным. Во-первых, мы трое, в полночь, были на берегу без увольнительной; во-вторых, нам следовало пройти от Галаты до Топхане берегом моря, который кишел бездомными псами, собиравшимися в стаи; при виде чужаков они, безусловно, считали себя вправе разорвать нас на куски. Кроме того, у меня не выходило из головы, что, хоть я сам и не имею прямого отношения к убийству, все же заколот сын Магомета, и этот сын Магомета не кто иной, как цука-дар.

Два последних обстоятельства побуждали нас не терять время, хотя не было никакого сомнения, что по возвращении на борт нам придется понести суровое наказание. Тесно прижавшись друг к другу, мы пошли вперед. Настоящая орда голодных собак пустилась за нами вслед. Во тьме глаза их блестели, точно карбункулы. Время от времени звери подбегали к нам так близко, а намерения их были столь враждебны, что, отражая нападение, мы были вынуждены оборачиваться к ним лицом. У Боба была палка, и он действовал ею с такой ловкостью, что нашим преследователям приходилось отступать на несколько шагов назад. Мы пользовались этим, чтобы, не задерживаясь, продолжить путь, но едва успевали сделать шагов двадцать, как они буквально хватали нас за пятки. Если бы хоть один из нас отстал или споткнулся во время этого бегства, с ним, а скорее всего, и со всеми нами, было бы покончено: ощутив вкус крови, собаки не выпустили бы своих жертв.

Они следовали за нами вплоть до Топхане, где Боб и Джеймс нашли свою лодку. Джеймс первым спрыгнул в нее, я последовал за ним, Боб прикрывал наш отход. Ему выпала нелегкая задача: наши недруги, увидев, что добыча ускользает от них, подбежали вплотную и Бобу ударом палки пришлось уложить вожака. Тотчас стая бросилась на труп и мгновенно пожрала его. Воспользовавшись этим, наш верный матрос разомкнул на державшей лодку цепи висячий замок и присоединился к нам. Мы с Джеймсом принялись энергично грести и удалились от берега, сопровождаемые заунывным и злобным воем собак, которым так и не удалось свести с нами более близкое знакомство.