Приключения Гаррета. том.1
Шрифт:
— Не изменила даже одежду. Будь с ней осторожен. Она наполовину халдер и что-то вроде ведьмы.
Маленький человечек в зеленом сюртуке и длинном колпаке перебежал нам дорогу. Он что-то верещал на непонятном мне языке. Морли поднял камень, чтобы запустить им в человечка, но я его остановил.
— Что ты делаешь?
— Это же паразиты, Гаррет. Пусть они бегают на задних лапах и издают звуки, напоминающие речь, но они всего лишь паразиты. Не лучше крыс.
Но камень он все же выронил.
У меня
Старая Ведьма (я не слышал, чтобы ее звали иначе), скалясь, пялилась на нас сверху. Это был классический беззубый оскал. Она выглядела точно как ведьмы в детских сказках. Я ничуть не сомневался, что она сознательно выработала для себя этот образ.
До нас донеслось безумное хихиканье. Павлины ответили на него новым воплем.
— Страшно, — сказал Морли.
— Таков ее образ. Своего рода игра. Вообще-то она безвредна.
— Это ты так говоришь.
— Так считали все, когда я был здесь. Безумна, как гном, накурившийся «травки», но абсолютно безвредна.
— Тот, кто дает убежище этим крошечным ядовитым гадам, не может быть безвредным. Или невинным. Как только вы позволяете им приютиться в вашем саду, они начинают размножаться, как кролики, и скоро вы обнаруживаете, что все приличные люди, раздраженные их грязными трюками, бегут от вас.
Мы уже находились под самым балконом. Я воздержался, не стал упоминать о его реакции на расизм садовника. Это не принесло бы пользы. Каждый почему-то склонен полагать, что его собственный расизм — проявление божественного вдохновения и не подлежит сомнению.
Само собой, моя собственная нелюбовь к крысиному народцу — исключение из этого нелогичного образа мышления.
Старая Ведьма снова захихикала, ее поддержал мощный хор павлинов. Затем она прокричала:
— А ведь его убили!
— Кого? — спросил я.
— Человека, которого ты ищешь, рядовой Гаррет. Синдика Кляуса. Они думают, что об этом никто не знает. Но они ошибаются. Их видели. Не так ли, мои милые крошки?
— Откуда вы?…
— Неужели ты думаешь, что ты с той девчонкой могли незамеченными убегать по ночам на кладбище, чтобы удовлетворить свою похоть? Маленький народец все видит и рассказывает мне. А я никогда не забываю имен и лиц.
— Что я тебе говорил? Настоящие паразиты. Прятались в тени надгробий, выслеживая тебя. И, думаю, хохотали в глубине своих маленьких черных душонок, потому что нет зрелища более смешного, чем совокупляющиеся люди.
Я постарался проигнорировать его слова, но слегка покраснел.
— Кто его убил, — спросил я, — и почему?
— Мы могли бы назвать некоторые имена, не так ли, мои милые крошки? Но зачем? В этом нет теперь
— Но не могли бы вы по крайней мере сказать, почему он был убит?
— Он узнал нечто, оказавшееся опасным для его здоровья. — Она вновь хихикнула. Павлины приветствовали ее ором. Видимо, это была удачная шутка. — Не так ли, мои милые крошки? Слишком много знал.
— Что это могло быть?
Радость исчезла с ее лица. Глаза посуровели.
— От меня ты ничего не узнаешь. Может быть, этой мачушке Кейен что-нибудь известно. Спроси ее, когда отыщешь. Скорее всего и она ничего не знает. А мне плевать на всю эту историю.
Во второй раз за короткое время я услышал, как Кейен называют «мачушкой», и во второй раз я слышал это слово, после того как ушел из морской пехоты и убрался из Кантарда. Это было особенно грязное словцо из уличного сленга венагетов. Так называют женщину человеческой расы, путающуюся с существами иных видов. В нашем языке есть что-то подобное: «кобальдоложец» или «гроллесексуалист».
— Вы знаете, где она?
— Нет. Не знаю.
— Не подскажете ли вы мне, где можно найти ее родственников?
— Не знаю. Может быть, они все присоединились к ней. Может быть, бежали куда-нибудь, чтобы скрыться от позора.
Она хихикнула, но явно не от всего сердца. Павлины поддержали ее тоже не очень искренне. Это был не чистосердечный вопль, а скорее из милости.
— Можете ли вы мне хоть чем-нибудь помочь?
— Могу дать тебе совет.
Я обратился в слух.
— Будь осторожен, когда затеешь с кем-нибудь игры меж могильных камней. Особенно это относится к Кейен. Она может показать тебе могильную плиту, на которой начертано ее имя.
— Пора сматываться, — сказал я. — Больше ничего не выудим.
Морли согласился. Я поблагодарил Старую Ведьму, и мы отступили. Она тщетно пыталась продлить приятную беседу.
— Ну что, стоило с ней болтать?
— Безусловно.
Перед нами возник человечек в зеленом и красном. Он стащил шапочку, поклонился и поприветствовал Морли весьма красноречивым непристойным жестом. Хихикая, малютка скрылся в кустах.
На этот раз я не остановил Морли, когда он швырнул камень. Подглядывать из-за могильных камней?!
Хихиканье прервалось кратким «Ой-ой!».
— Надеюсь, мне удалось проломить ему черепушку, — проворчал Морли. — Что будем делать?
— Вернемся в гостиницу и подкрепимся. Проведаем тройняшек. Выпьем пивка. Подумаем. А после попробуем полистать приходские книги и муниципальные записи.
— Зачем?
— Узнать, за кого она вышла замуж, если бракосочетание состоялось здесь. Она была правоверная девочка. Ее бракосочетание должно было быть красочным представлением. Может, удастся найти ее через мужа, если выясним его имя.