Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.]
Шрифт:
Страшно долгим показалось мне время, пока я не увидел огонёк Джима. А когда наконец увидел, мне почудилось, что меня отделяет от него несколько миль. Наконец, когда я благополучно добрался до Джима, на востоке уже занималась заря. Мы причалили к одному маленькому островку, спрятали наш плот, затопили захваченный с разбитого парохода ялик, улеглись под навес и заснули как мёртвые.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Приятное препровождение времени. — Французский язык.
Проснувшись,
4
Гаванна.
— Вот так интересные приключения! — сказал я.
Но Джим ни о каких приключениях больше слышать не хотел; он говорил, что сыт ими по горло, что он чуть не умер со страху, когда не нашёл плота и решил, что всё пропало: или он потонет вместе с обломками судна, или будет спасён, отправлен домой и сейчас же продан, что было для него не лучше смерти. В сущности, он был прав; он почти всегда был прав: удивительно смышлёная у этого негра была голова.
Между тем я прочёл вслух Джиму несколько страниц из одной книги, где много говорилось про королей, герцогов, графов и тому подобных знатных лиц, о том, как они роскошно одеваются и как они величают друг друга: величеством, светлостью, сиятельством, а не просто — гражданин или мистер. От удивления у Джима чуть глава не вылезли на лоб: это его страшно заинтересовало. Он говорил:
— Джим не знал, что их так много! Джим никогда ничего подобного не слыхал. Джим знал только про одного короля Саллормона [5] да ещё про карточных королей. Сколько же получают короли жалованья?
— Сколько жалованья получают? — повторил я. — Да тысячу долларов в месяц или больше… Сколько хотят: ведь им всё принадлежит!
— Вот-то хорошо! А что они делают, Гек?
— Что делают? Да ничего! Короли ничего не делают, Джим, они только сидят.
— Ну что ты!
5
Царь Соломон.
— Разумеется, Джим! Правда-правда, они только сидят. Разве случится война; ну, тогда они должны встать и пойти на войну, а то всё время слоняются из угла в угол или валяются по диванам… Ты ничего не слышишь?
Мы вскочили на ноги и стали прислушиваться: это был шум пароходного колеса. Какой-то пароход мелькнул и исчез за поворотом реки, оставив позади себя полосу дыма. Мы вернулись на наше место.
— Да, — продолжал я, — а если им надоест так сидеть, они прикажут отрубить пару голов.
Потом я рассказал Джиму про французского короля Людовика Шестнадцатого, которому, как я читал,
— Бедный мальчуган!
— Но подумай, Джим, многие говорят, что он совсем не умер, а убежал к нам, в Америку.
— Это ловко! Но, Гек, бедный мальчуган будет чувствовать себя совсем одиноким: ведь у нас нет королей, ему не с кем будет водить компанию.
— Да, королей здесь он не найдёт, это правда!
— Здесь ему нечего делать, бедному мальчугану! Чем он будет здесь жить?
— Да, этого я тоже не знаю. Иные из них поступают на службу в полицию, а другие дают уроки французского языка.
— Как, Гек, разве французы говорят не по-нашему? Не так, как мы с тобой?
— Нет, Джим, что ты! Нельзя понять ни одного слова, когда они говорят.
— Ах ты, боже мой! Отчего это, Гек?
— Не знаю, но это так. Да вот, подожди, Джим, я вычитал в одной книге, как они говорят. Что ты скажешь, если к тебе кто-нибудь подойдёт и скажет: «Паллевуфрансе»? [6]
6
Парле ву франсе?
— Что сделает Джим? Да просто намнёт ему шею, вот и всё! Чтобы он не смел ругаться!
— Глупый! Да это совсем не брань! Это просто значит: «Говорите вы по-французски?»
— Так зачем же он не спросит этого просто, по-человечески?
— Да он это и говорит, только по-французски.
— Глупости! Джим и слушать этого не хочет. Это насмех только можно говорить.
— Слушай, Джим, кошка говорит по-нашему?
— Нет, не говорит, но…
— А корова?
— Нет, не говорит, но…
— Говорит кошка по-коровьи или корова по-кошачьи?
— Нет, не говорит, но…
— И тебя не удивляет, что каждое животное говорит на своём языке?
— Конечно… но…
— Подожди, подожди! Тебя не удивляет, что животные говорят иначе, чем мы?
— Зачем ты спрашиваешь такие глупости, Гек?
— Так почему же француз не может говорить иначе, чем мы?
— Разве кошка — человек, Гек?
— Нет.
— Значит, кошке не к чему говорить по-человечески. Разве корова или кошка — человек?
— Нет, корова — просто корова.
— Хорошо, так ей нечего и говорить по-кошачьи или по-человечески. А француз — человек?
— Ещё бы!
— Так зачем же он не говорит по-человечески? Желал бы я это знать, Гек!
Продолжать в таком духе разговор я больше не мог. Спорить с негром — пропащее дело. Я бросил.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
У Гека пропадает плот. — Туман. — Сон на плоту. — Мусор.
Мы рассчитывали в следующие три ночи добраться до Каира, в самый конец Иллинойса, где река Огайо вливается в Миссисипи. Это, собственно говоря, и было целью нашего путешествия. Там мы хотели продать наш плот, пересесть на пароход и по Огайо пробраться в вольные штаты, где все негры свободны, и таким образом очутиться вне всякой опасности.