Приключения иммигранта - Алистер
Шрифт:
– Почему?
– Потому, что когда машины пережгли мою нервную систему, там что-то "перемкнуло", - спокойно объяснил разведчик, начиная жестикулировать своей панели. Экраны тускло засветились разными цветами.
– Это мне еще повезло. У Райни такие мигрени, что он не может смотреть на свет.
– Это когда-нибудь пройдет?
– Представления не имею: техника вся новая, медицина - тоже. Может, и пройдет.
– Райвен говорил, ты заранее знал, чем твоя работа закончится.
– Знал, конечно.
– Ленни перестал жестикулировать.
–
– К слову пришлось. А как объясняли?
– Элис приезжал в разведшколу и разговаривал со мной и Диннэ на эту тему. Сказал, что у нас способности к работе с техникой и обработке информации и что он может использовать нас в дальней связи, где каждый год сгорают операторы. Про дальнюю связь мы знали и раньше - у нас были обзорные лекции. Так что Элис только обрисовал нам, как выглядят травмы и как тяжело потом работать с техникой - этого в лекциях еще не было, ну, или не было в подробностях. Диннэ отказалась, ее "запасным вариантом" на случай, если в Федерацию не отправят, был пилотаж, и обрубать эту возможность она не хотела. А я никогда особо не интересовался полетами.
– Я все равно не понимаю, почему ты согласился.
– Было интересно. И операторы действительно вылетали поначалу каждые полгода, даже чаще.
– А бессонница на всю жизнь потом - это нормально?
– За такое - не жалко, - улыбка у Ленни была в этот раз настолько бесшабашной, что его собеседника пробила дрожь. За какое "такое", хотелось бы знать?
– Так было здорово?
– Представь себе, что ты влюблен. По уши. И объект твоей страсти отвечает тебе взаимностью. И вы вместе можете посмотреть в любую точку Федерации или Империи, пролезть в любую дырку, оставить любой след... Представил?
– С трудом.
– Не ты один. Не попробуешь - не поймешь.
– А что, иммигранты могут попробовать?
– Сэнди предлагали.
– И он отказался?
Ленни кивнул, продолжая свой безмолвный монолог, обращенный к экрану. Или уже диалог?
– Потому что не хотел "сгореть"?
– Не знаю, не спрашивал. Скорее всего.
– Откуда у вас, кстати, Сэнди?
– Он был пилотом космографической экспедиции, которая "открыла" Гизаэллу. Много общался с Викой и Иртаном - ты пока их не знаешь, - и когда началась война, попытался высказаться в поддержку партии мира. Была такая партия, помнишь?
– Смутно.
– Неудивительно - ее нечасто показывали в новостях. Когда партию мира разогнали, он был арестован. Им повезло, что их не очень принимали всерьез. Организаторов посадили за подрыв обороноспособности, а Сэнди получил пять лет условно и вылетел из ассоциации пилотов. Точнее, вылетел бы к следующей ассамблее. Только он не стал этого дожидаться и переехал сюда.
– И вы разрешили?
– Почему нет?
– А здесь он почему работает?
– А где еще он мог оказаться, единственный на всю планету иммигрант? В храмовой школе?
Да, действительно.
– Он и научил вас языку?
– Он,
– А Бенджамен откуда?
– С Эроса. Помнишь, оттуда была массовая эвакуация, когда Солнечная Корона осадила Сектор?
– Нет.
– Ну, может, об этом не говорили; я специально не смотрел. Они грузили всех гражданских на лайнеры и автоматические транспорты и отправляли в Сектор Единорога. Один транспорт с детдомовскими питомцами сбился с курса или, может, изначально на нем не стоял. Старшим там был Бенджамен, ему тогда было шестнадцать. Когда он дрожащим голосом попросил у нас убежища, устоять могли... да никто не мог, наверное. Или, по крайней мере, история о таких умалчивает.
– А я думал, ты мне еще одну душераздирающую историю про политические разногласия расскажешь...
– Заблудившиеся в космосе дети для тебя недостаточно душераздирающи?
– А домой слабо было отправить?
– Да они особенно не рвались...
– Алистер, светлой но-очи, - сказал коммуникатор под столом незнакомым девичьим голосом. Алистер вздрогнул; Ленни фыркнул.
– А я, Гиата?
– спросил он. Алистер, категорически не узнавший голос, глянул на него благодарно и сказал: "Тебе тоже".
– Ты - не лезь в чужие разговоры, - посоветовала девушка и смолкла.
Ленни рассмеялся.
– Ничего себе у этого прибора искажение!
– восхитился Алистер, когда стало ясно, что ему больше ничего не скажут.
– Совсем не похоже! Он плохо воспроизводит этот диапазон? Райвен звучал идентично.
– Это не прибор, это девочки, - улыбнулся Ленни.
– Она передает свой голос, как сама его слышит. Ты же знаешь, что мы слышим себя с искажением, да?
– Разумеется, знаю. А Райвен тогда почему?..
– Райвен шпион, он работает с информацией. Было бы странно, если бы он не контролировал такие вещи.
На самом деле странно было то, что им приходило в голову это контролировать. Зачем? Кому вообще могло прийти в голову, что это надо как-то корректировать? Ну, вот сидит один, который свято в этом уверен...
– Кому какая разница, как он звучит по связи?
– Никакой, разумеется; это автоматически получается. Мы просто замечаем такие вещи. Нечаянно. А Гиата замечает, как она выглядит и какими трелями разговаривают птицы по утрам. Каждому свое.
– Ты хорошо знаешь Гиату?
– Тебе Алли не говорил, что это наша работа - всех знать?
– Поскольку он заливал мне это про Райни, я не очень впечатлен.
Ленни засмеялся и мотнул лохматой головой.
– Туше. Молодец, Алистер. Ты будешь еще смотреть или пойдешь спать?
– А если я продолжу задавать вопросы?
– Я бы отправил тебя в библиотеку, только ты читать пока не умеешь... Научить тебя, кстати?
– Ну, научи.
– Давай тогда договоримся на утро? А сейчас я почитаю, ты посмотришь и отдохнешь, и все будут довольны?