Приключения иммигранта - Алистер

Джемисон Кэтти

– Ты не любишь бегать?

– Не особенно.

– А.

Дальнейший путь во двор, через ворота и наверх к посадочному полю Эрвин проделал чинно и медленно, как будто выгуливал престарелую тетушку.

– Переигрываешь, - сказал Алистер к концу первого квартала.

– Кто тебя знает, - усмехнулся разведчик, но тем не менее ускорил шаг.
– А что ты хочешь увидеть у Майры?

– Пока не знаю.

– Что, никаких идей?

– Посмотрю, как ты с ними играешь.

– Можешь даже присоединиться, - пообещал Эрвин.
– "Найди меня" должно тебе понравиться, это как ваше "холодно-горячо", только без подсказок.

– А откуда ты знаешь про "холодно-горячо"?

–

Джеми... Бенджамен научил. Ну что ты косишься на меня, как будто я наброшусь на тебя посреди улицы? Как будто я не знаю, что ты будешь возмущаться и отбиваться!

Алистер косился на Эрвина совершенно по другой причине. По тому, как двигался имперец, стало понятно, что повязки спеленывают его от плеч до бедер, и он пытался определить, что же можно повредить, чтобы это потребовало такой глобальной перевязки, но при этом не мешало бегать. Тем не менее, предположение вогнало его в краску, и он огрызнулся даже до того, как ему пришло в голову, что телепатия, оказывается, не такая полезная штука, как ему думалось:

– Учитывая, как ты получил свои травмы, тебе это может понравиться!

– Ну, получил-то я их по большей части в спарринге, - мирно улыбнулся Эрвин.
– Пропустил прямой в голову и пару ударов в корпус. Но если бы я сказал об этом Алли, получилось бы, что я оправдываюсь.

– Логично. Извини.

– За что? Вас всех нервируют эти вещи; неудивительно, что они первыми лезут в голову.

– Можно подумать, вас с Райвеном они не нервируют.

– Райвена - да, меня - нет, - пожал плечами разведчик, подходя к стоящему у края поля катеру.
– Это моя машина; заходи. Да, лапочка, ты ему очень нравишься, ты всем нравишься. И мы обязательно покатаемся... Ты же не против пары спиралей для поднятия ее настроения?

– Я за, - согласился Алистер. Какой-то Эрвин был странно мирный сегодня... Или это он в прошлые разы был странно возбужденный?
– Ты говорил, что тебе надо забирать детей. Каких? Ваших... будущих шпионов?

– Нет, эти там живут; моих младших братьев и сестер. Папа попросил закинуть их домой.

– У тебя много братьев и сестер?

– Завались, - подтвердил Эрвин, усаживаясь в собственное кресло и одновременно выращивая новое по соседству.
– Садись, оно свернется вокруг тебя. А почему ты вообще решил ехать сегодня с Ленни? Ты любишь детей?

– Да нет, не особенно. Просто он меня пригласил.

– А ты не был у Майры с того раза, - добавил имперец. Проницательный, мать его...
– Пристегивайся и полетели. Если станет плохо, скажи мне, и будем двигаться по прямой.

Очень плохо Алистеру не стало, но исключительно потому, что у него от рождения были хорошая носоглотка и устойчивый к внешним воздействиям вестибулярный аппарат. "Пара спиралей", обещанных Эрвином машине, оказались чередой кошмарных маневров, сменявших друг друга быстро и беспрерывно, как взбесившийся калейдоскоп. Половину, если не больше, дистанции до школы они провели вверх ногами, а все остальное время - под углом. Иногда волны на обзорном экране превращались в еле заметные холмики, иногда пенные барашки вставали перед самым лицом. Когда катер сел на знакомой полянке между кустами, Алистер несколько раз сглотнул, подавляя остатки тошноты, и с усилием разжал пальцы, которыми, оказывается, цеплялся за подлокотники. Эрвин сверкнул улыбкой в его сторону, но воздержался от комментариев - даже когда пассажиру пришлось опереться на пульт, чтобы не упасть, делая первый шаг.

– Часто ты так "катаешься"?
– спросил Алистер, осторожно продвигаясь к выходу.

Ноги еле держали, но сохранять вертикальное положение становилось с каждым шагом легче. А ничего удивительного после такой болтанки.

– Каждый день, если не валюсь с ног и не в Федерации. Она любит, а мне надо поддерживать форму, если хочу и продолжать в том же духе. Я пилот по первой профессии.

– Оно и видно.

– Постой в люке, - велел Эрвин, спрыгивая на траву.
– Мы же не знаем, где сейчас Бетти.

Но из кустов метательных снарядов не вылетело, и Алистер догнал Эрвина у конца поляны.

– Бетти не только на Ленни охотится?
– поинтересовался он.
– Почему вы ему это позволяете?

– Бетти сложно приживался у нас, - поделился имперец.
– Плакал, метался, ничего не понимал. Он очень гордился своей "особенностью" - пожалуй, единственное, чем ему дали гордиться. А тут вдруг оказалось, что его в каждой драке бьют пятилетние малыши, несмотря на все модификации. Так что мы поддерживаем его усилия по самосовершенствованию и помогаем по мере сил. Нас он не убьет, а такие вендетты развивают и успокаивают. И нам не стыдно проиграть, а ровесникам - он не любит.

– Ясно.

– Действительно ясно?
– удивился разведчик.
– Ну пойдем играть тогда. Будешь с ними или со мной?

– Как играть-то? Опять ваше не пойми что без правил?

– Нет, правила есть, - обнадежил Эрвин.
– У них есть минута, чтобы внимательно осмотреть комнату. Потом я их выгоняю и меняю что-нибудь местами, добавляю или убираю. Кто угадывает, что изменилось, "водит" в следующий раз.

– А почему тогда я выбираю, c кем играть?

– Потому что если ты хочешь сыграть против меня, мы их на команды разобьем, - пообещал разведчик.
– И будем "водить" по очереди. А если ты просто посмотришь, тогда будем играть как обычно.

Объяснения Эрвина, как обычно, ничего не объяснили. Алистер отвел низко нависавшую ветку от лица, поборолся с минутной слабостью, выразившейся в желании махнуть рукой и плыть по течению, и продолжил свои попытки:

– А если я не стану против тебя играть, ты не можешь разбить их на две команды?

– Могу, но как я дам им такую фору, чтобы они не каждый раз проигрывали?

– А обычно как? Когда кто-нибудь из них прячет - что вы там прячете?

– Обычно я даю им пять минут самим поискать; все не так обидно. Но если у одной команды все время пять минут фора, а у другой - никогда, что же это за игра?

– Я лучше посмотрю, - выбрал Алистер. Не то чтобы он опасался "сражаться" с имперцем... а даже если опасался, понаблюдать всяко интереснее.

– Ну как хочешь, - пожал плечами Эрвин.
– Нам вон в то здание, с краю. Ты же тут был?

– Именно в этом корпусе не был, - возразил Алистер. Но этот корпус оказался очень похожим на виденный им в прошлый раз - широкий коридор с огромными окнами, обшарпанная крепкая мебель в классе, циновки-коврики на полу. На циновках возилась дюжина малышей лет трех-четырех на вид. Еще столько же детей постарше сидели, стояли и лежали по углам - ни одному из присутствующих не было на вид даже десяти лет, и тем не менее вся компания развлекалась без присмотра. Самый старший ребенок - светловолосый мальчик, едва достававший до груди Алистера - взметнулся навстречу вошедшим с мелодичным негромким свистом, и гомон голосов прекратился, а потом вознесся к потолку с новой силой. Дети заголосили на имперском и Стандарте вперемешку, но большую часть их звонких выкриков Алистер, к собственному удивлению, разобрал.