Приключения капитана Шпарина
Шрифт:
– Повторяйте за мной, - приказал Шпарин.
– Мы, Хозяин, твои подданные, клянемся в вечной верности и почитании тебя...
– ... и моего друга, - вставил Маралов.
– ... и моего друга, служению тебе и выполнению твоих повелений без ограничения срока, без права перехода на иную службу.
– И мне клясться, Мишаа? Я таких клятв не слышала. Очень ответственная клятва.
– Ещё не то услышишь, принцесса, - пообещал Маралов.
– Ты Михал Иваныча не знаешь.
– Ты - как хочешь! Но без клятвы расположения не
– Ладно, - неохотно сказала Недотрога.
– Подчиняюсь. Клянусь.
– Без права перехода на иную службу, к другому хозяину, в чём и клянемся головами и остальными частями тела. Иначе раздолбает нас о здоровый астероид и сгинем мы в "черной дыре"!
– Клянемся, клянемся, клянемся...
– уныло пронеслось над поляной.
– Повторить ещё раз, торжественно и громко.
Шпарин, помахивая рукой, оделяя каждое слово клятвы, прослушал её до конца.
– Теперь можете лететь.
– Куда лететь, Мишаа?
– плаксиво спросила Недотрога, хватая Шпарина за руку.
– Мы так не договаривались.
– На Марс. У тебя с марсианами, кажется, какие-то дела?
– И в самом деле, Недотрога, прости, Франтана, - сказал сержант Ветер.
– Сгоняем на Марс. Обменяем наших на Лихундира. Ему обратного пути нет. Будет пахать в шахте.
– Ну, вроде все вопросы порешали. Забирайтесь в "леталку" и помчались, у вас много дел.
– А как же я, Мишаа? Одинокое сердце... А расположение?
– Обсудим, когда вернешься. Мне пока не до большой новой любви. У меня тоже много дел. Обнимаю и целую. Прости, на расстоянии.
Недотрога, заглядывая в глаза Шпарину, стала на носки.
– Мишаа? Ты не думай, что избавился от меня. Я буду жалобно смотреть на тебя из дальней дали.
– Это как это?..
– удивился Шпарин.
– Очень просто, - вздохнула Недотрога.
– Глазами.
Друзья, отводя от лица стебли высокого папоротника, пробирались к дому.
– Как быстро пролетел день! Одно радует - сбагрили орионку, но боюсь ненадолго. У них тут Земля вращается быстрее. Ты заметил?
Раздался треск и мимо, ломая кусты, промчался медведь.
– У!..
– сказал Шпарин, оглядываясь.
– Надо срочно пополнить боезапас. В следующий раз может не хватить. У них на вооружении одинаковые "пушки". Хороший пистоло, башку разносит вдребезги, но почему-то ненадолго.
– И не всем. Лихундиру только "хрючку" поранил. А мне их линейка воинских званий непонятна. Лейтенант, потом сразу капитан, майор и полковник.
– Если бы только это, Сергей Николаич.
– Женщины красивые.
– Ты, Николаич, застоялся и пьешь много. Женщины, как женщины. Разные... Посмотри вокруг, а ты смотришь на моих. Я же не виноват, что мне попадаются чрезвычайно миловидные девушки.
– Не попадаются, а липнут к тебе, просто прилипают. Ещё у них нет национальностей.
– Тут ты прав. Я над этим тоже думал. Может они их извели, другие национальности?
– Как извели?
– Государство - машина. Стоит захотеть и машина всех передавит. У нас были попытки в своё время решить этот вопрос. И не только у нас. История полна примеров.
– Его и у нас решают, наше верхнее начальство, - сказал Маралов.
– У нас дома. Этот вопрос. И нас скоро изведут под корень.
– Ни Москвы тебе, ни Питера, ни любимого города. Названия городов напоминают наши. Может Семихолмск или Красносельск и есть здешняя "Москва"? Да, Сергей Николаевич, ты прав, мы в Подобном Мире, в дебрях, перемежаемых островами, населенными чудесными, добрыми и отзывчивыми людьми, которых время от времени навещают не менее чудесные гости.
– Здорово ты с клятвой придумал. К месту ввернул. И, главное, вовремя. Предовратил моё уменьшение, спас. Спасибо, Михаил Иванович! Но я тебя тоже отвратил от неизбежного. Слился бы в экстазе с орионской красоткой и забыл о мечте. Болтался бы в тесной "леталке" с "индейцами" и монстрами, и страдал по родным просторам. Что они в тебе нашли? Таких много, есть и покрасивше.
– Сам всё время думаю. Устал искать ответы. Существуют же места притягивающие молнии. Аномалии. Может я как раз ходячая аномальность. Притягиваю и излучаю. Лучи прут во все стороны. Невидимые.
– Не загордись, Миша! Теперь у тебя четыре невесты. А ты не задумался сколько лет орионкам? Я, полагаю, поболе пары тысяч. Тысяч пять. Рисунки и барельефы индейцев в обоих Америках датируются где-то в тех пределах, даже дальше, если они действительно их навещали.
– Ну и что? Хорошо сохранились. На ощупь упругие.
– Я бы, наверное, на твоем месте давно с ума сошел.
– Я по течению. Попробуй малинки.
Шпарин сорвал несколько ягод и кинул в рот.
– Вкусная. А вот костяника, попробуй. Недотрога всё равно меня найдет, если захочет. Клятва до гробовой "леталки"! У неё серьезно. Заметил? Зачем иначе тащиться сквозь звездные дали. На время отбился. Такая вот навязчивая неземная любовь. Где-то ещё три бродят. А вот черника. Лесное поле черники. Становись на колени и ешь, никуда ползать не надо.
– В том то и дело, что найдёт, - набивая рот черникой и вспоминая "шлупенгольд", опечалился Маралов. По отросшей бороде экстрасенса потекла багрово-синяя кашица.
– Эта дикая Недотрога, царевна Франтана! Чуть в ящичек не сыграл. Закопай ты этот диск, здесь, в лесу. Это их орионский "маяк"! Послали же нам небеса наказание. Особенно тебя отметили.
– А я не очень горюю.
Друзья выбрались из леса и подошли к дому. У ворот особняка блестел стеклами черный джип.
– Да, Сергей Николаевич, каждый день нечаянные новые радости и новые гости.