Приключения капитана Шпарина

Карпов Александр Евгеньевич

– Что вы делаете, главный сержант?
– подбегая, закричал офицер.
– Немедленно прекратить! Забылись? Оставьте его! Завтра прибывает из отпуска командир. Я доложу о вашем поведении, главный сержант!

– Есть, лейтенант!
– пробормотал Супонев.
– Так точно!

Офицер вернулся в казарму.

– Литеха - козел!
– сказал Кесин.
– Довыпендривается этот Осинкин.

– Хоть один нормальный человек...
– задыхаясь и кашляя, просипел Шпарин.
– Нашелся...

– Ну ты и сволочь!
– сказал главный сержант.

– Я?.. Я сволочь?
– изумился Шпарин.

– Завтра тебе все равно финдец придет. Так, Кесин, протаскивай

цепь через клетку, замок вешай с той стороны, чтобы писака не добрался. Всё, порядок. Устал я, сержант, сегодня, как собака. Кстати, бывший помначштаба изволили оставить некоторый запас. Так что приглашаю, закуска найдется.

Шпарин подергал цепь скованными руками. До клетки меньше метра. Медведь лежал рядом, на боку и, просунув сквозь прутья лапу, пытался дотянуться до соседа, делая это осторожно, словно играя, так, что Шпарину было совершенно не страшно.

– Спокойной ночи!
– пожелал Шпарин медведю и тоскливо посмотрел в ночное звездное небо.
– Судя по их замашкам, тезка, мне и правда завтра "кирдык" придет.

Уснуть на голой земле с разбитой головой, скованными руками и хомутом на шее не получалось. Разглядывая небо с яркими звёздами, Шпарин думал о том, что бы делал сейчас, не пойди он сегодня через этот треклятый лес. Может быть сидел на лавке у дома и беседовал после нескольких рюмок чая с соседями о политике. А может кувыркался на скрипучей деревянной кровати без сна и мечтал. Или всё-таки уехал в город и засел, наконец, за новый роман. И только начал подремывать, баюкая боль, как послышались голоса и из штаба чуть ли не в обнимку вывалились оба мучителя. Сон сняло как рукой.

– Где тут неугомонный наш? Жаль, водочки не прихватили, - весело сказал главный сержант.
– Хочешь? Последнее желание - закон. Кончились твои шпионские игрища.

Кесин хихикнул.

– Так я принесу. Щас сбегаю. Главный сержант сегодня добрый.

– Помянули лейтенанта?
– спросил Шпарин.

Короткой потной ночью снились кошмары. Запомнился лишь один, последний, где измученный Шпарин скачет верхом, цепляясь за рога розового муфлона. За ним гонится, тоже верхом, на медведе из клетки, главный сержант, размахивая цепью с обручем как арканом. Все действо происходит на плаце разрисованным желтыми треугольниками. Плац полон молчаливых зрителей в военной форме. "Не уйдешь!..
– орёт Супонев, одетый в средневековые доспехи.
– Все равно достану!". "Рога от дохлого муфлона!", - кричит в ответ Шпарин, показывая главному сержанту фигу. Среди зрителей стоят плечом к плечу Додоня и Кесин. Кесин целится в Шпарина из снайперской винтовки. "Погоди, так вернее, - говорит Додоня, поднимая гранатомет со шнековым магазином под короткой зеленой трубой.
– Не будет мучиться". Кесин стреляет первым. Шпарин вместе с муфлоном кубарем катятся по бетону. "Финита", - говорит главный сержант, оборачиваясь к зрителям. Три солдата в таких же, как у Супонева доспехах, крючьями утаскивают мертвого муфлона. Зрители молча опускают большие пальцы рук вниз. "Рога теперь наши. Жри, "миша", заслужил, - показывая на Шпарина и снимая с медведя конское седло, счастливо произносит Супонев.
– А ты говорил: "никогда не говори никогда".

Глава 3. База. Утро. Н

овый поворот.

"Приснится же такая пакость. Моя жизнь превратилась в пакость, в мерзость, в какое-то дерьмо. И почему это произошло со мной, а не

с Юркой, алкоголиком из соседнего подъезда или с Венькой Сенцовым, который женился на Ленке, моей первой любви? Наверное именно это и называется: оказаться не в том месте, не в то время, не в ту минуту, не в ту секунду...".

Шпарин стоял пятым с левого края шеренги, на квадратной зеленой площадке, обрамлённой лесом, довольно далеко от основных построек Базы. Стоял без наручников и хомута с цепью, мокрый, подрагивая от утренней прохлады. Утром его разбудили, полив водой из ведра, сняли кандалы, дали отлить, дали напиться из того же, впрочем, довольно чистого ведра и привели сюда.

"Моё природное хладнокровие, мой весёлый нрав, моя честность, моя порядочность, мой... что ещё... моя смелость... самообладание, не дадут сгинуть в этом проклятом мире, где я оказался волею судеб...".

С хладнокровием, а также с самообладанием было уже не очень. Дело явно шло к концу. Скорее всего к той самой дыре за спиной. Около полусотни солдат построены буквой "П". В основании буквы неровная шеренга людей. Воняет не пойми чем. За шеренгой - широкий и длинный, метров пять на десять, прямоугольный провал в земле и две высокие трубы. Тяжёлая крыша провала отъехала в сторону, порождая неприятные ощущения за спиной. Рядом со Шпариным топтались четверо рыжеватых мосластых мужиков. На всех четверых пластинчатые металлические панцири, кожаные штаны и короткие сапоги. На последнее мужчине, последнем в шеренге, порванный в нескольких местах малиновый плащ, застегнутый на правом плече бронзовой пряжкой.

"Неужели римляне!?
– поразился Шпарин, удивляясь и им, и тому, что ещё может удивляться.
– Быть не может! Но я их во сне видел".

Мужчины, похожие на римских легионеров, бросали свирепые взгляды на солдат и, то и дело, хватались за пустые ножны, висящие на перевязи на правом боку. Вдоль шеренги прохаживался тучный офицер с длинными бакенбардами загнутыми к уголкам рта. Прежде чем двинуться с места, он долго смотрел на Шпарина. На зеленых погонах по серебристой звезде. Коричневый берет лихо заломлен вверх. За офицером следовали, повторяя его движения, несколько таких же заломленных беретов. Но у майора, Шпарин слышал, как к тому обращались, берет выглядел круче всех. Видимо, это и был командир Особого Охранного Отряда майор Древака. Позади офицеров, вместе с Додоней и Кесиным, стоял Супонев с распухшим носом, залепленным пластырем, при новом, тесном ему головном уборе, и делал вид, что совершенно не знает вчерашнего пленника.

Майор начал с дальнего конца шеренги и остановился у крайнего, тощего, в длинной хламиде, седого старца. Старец замахнулся на майора посохом и закричал на незнакомом языке.

– Бесполезен, - неожиданным приятным баритоном сказал майор.

Подскочили солдатики и старец полетел в провал. Следующим оказался толстенький, невысокого росточка джентльмен в растерзанном черном смокинге.

– Бесполезен, - сказал майор и джентльмен завизжал, улетая в яму.

Пришла очередь азиатов. Их было около двух десятков.

– Каменоломни или народные стройки?
– спросил майор у офицера, впритирку стоящего за ним.
– Оглох, лейтенант!?

– Заявок нет!
– заглядывая в черную папку, доложил тот.

– Ликвидировать!
– сказал майор.

Азиаты, прижав руки к груди, подправляемые стволами автоматов, сами попрыгали куда надо. Крыша провала задвинулась. Из труб вылетело пламя. Воздух наполнился отвратительным запахом. Несколько человек из шеренги бросились на солдат. Автоматные очереди. Крыша крематория отъехала, к убитым подбежали солдатики и сбросили трупы в провал.