Приключения Конана-варвара (сборник)
Шрифт:
Конан давно привык к спартанскому образу жизни в глуши и дебрях. Хотя он и вкусил томных удовольствий цивилизованной жизни в доброй половине окруженных стенами блистательных городов мира, но не скучал о них. Он неутомимо шагал к далекому горизонту, который сейчас скрылся в туманной фиолетовой дымке.
Позади остались густые джунгли черных земель на границе с Кушем. Там среди темной зелени цвели невероятной красоты орхидеи, там племена свирепых чернокожих вели полную опасностей жизнь в буше, и там тишину болотистых джунглей нарушало лишь рычание вышедшего на охоту леопарда, хрюканье дикой свиньи, тяжкий топот слона или внезапный вопль рассерженной
А случилось все следующим образом. На племена, обитающие в джунглях, обрушилась долгая невиданная засуха. После того, как обмелели реки и пересохли колодцы, разразилась кровавая война, в которой чернокожие племена отчаянно пытались сохранить за собой несколько уцелевших источников драгоценной влаги. Деревни погибали в пламени пожаров; целые кланы вырезали на корню и оставляли гнить. И тогда, в самый разгар засухи, голода и кровавой бойни, на страну обрушилась чума.
Злобные языки колдунов возложили на Конана всю вину за эти несчастья. Это он, по их клятвенным уверениям, навлек беды на головы бамула. Боги разгневались из-за того, что светлокожий пришелец узурпировал резной трон вождей бамула, переходивший из поколения в поколение чернокожих воинов. С Конана, утверждали они, нужно содрать живьем кожу и подвергнуть неисчислимым мучениям и пыткам на черных алтарях богов джунглей, или их племя просто перестанет существовать.
Поскольку подобная нерадостная судьба Конана отнюдь не привлекала, он подготовил быстрый и сокрушительный ответ. Удар, нанесенный широким лезвием его северного меча, прикончил верховного колдуна. После этого он опрокинул забрызганного кровью деревянного идола, изображавшего божество бамула, на головы остальных шаманов и растворился в темноте окрестных джунглей. Он отправился на север, и ему пришлось пройти много миль по густой чаще, пока он не добрался наконец до мест, где тропический лес поредел и перешел в открытую саванну. И вот теперь он намеревался пересечь ее пешком и достичь королевства Раш, где сила варвара и вес меча помогут ему поступить на службу к смуглокожим правителям этой древней земли.
И вдруг проснувшееся чувство опасности вмешалось в его воспоминания о прошлом. Какой-то первобытный инстинкт самосохранения предупредил его о грозящей беде. Он замер и принялся пристально вглядываться в длинные тени, отброшенные на траву заходящим солнцем. Ощущение невидимой угрозы заставило его насторожиться, волосы у него на затылке встали дыбом, и гигант-варвар стал осторожно втягивать воздух ноздрями, прожигая сумрак горящими взором. И хотя он не видел и не ощущал ничего необычного, таинственное шестое чувство дикаря, выросшего в глуши, говорило ему, что опасность близко. Он ощутил легкое, почти невесомое прикосновение чужих взглядов и резко обернулся, успев заметить пару больших глаз, светящихся в темноте.
В тот же миг горящие глаза исчезли. Настолько коротким было это мгновение, что он чуть было не поддался искушению списать все на игру воображения. Конан повернулся и вновь зашагал вперед, но теперь уже оставаясь настороже. Стоило ему двинуться с места, как в густых тенях вновь загорелись чьи-то глаза и с нехорошим интересом стали следить за его продвижением. Рыжевато-коричневые силуэты
2. Круг смерти
Часом позже на саванну опустилась ночь, и лишь на западном горизонте тлела узкая полоска заката, на фоне которой изредка черным, словно вырезанным из бумаги силуэтом выделялось невысокое и кривое деревце вельда. На Конана навалилась усталость. Трижды из теней справа или слева на него выскакивали львицы. Трижды он отгонял их летящей смертью своих стрел. И хотя целиться в темноте было необычайно трудно, троекратный злобный рев больших кошек говорил ему, что он не промахнулся, хотя, разумеется, и не знал, убил ли он или только ранил огромного зверя.
Но теперь, когда колчан его опустел, он понимал, что бесшумные убийцы рано или поздно настигнут его. Это лишь вопрос времени. Сейчас по его следу шли восемь или десять львов, и суровый варвар испытал приступ отчаяния. Даже если своим могучим мечом ему удастся сразить одного или двух зверей, остальные попросту разорвут его на куски, прежде чем он успеет вновь взмахнуть клинком. Конану уже приходилось сталкиваться со львами раньше, и он знал, что эти твари обладают чудовищной силой, которая позволяет им нести зебру в пасти с такой же легкостью, с какой кошка несет мышь. И хотя Конан бы одним из самых сильных мужчин своего времени, стоит только льву запустить в него зубы и сомкнуть челюсти, вся его сила и сноровка окажутся не страшнее слез ребенка.
Конан побежал. Он бежал вот уже почти час, ровным широким шагом, одну за другой глотая лиги. Поначалу он бежал без усилий, но сейчас уже начали сказываться марш по черным джунглям и восьмидневный пеший переход по саванне. Перед глазами все плыло, мышцы ног ныли от нестерпимой боли. С каждым биением сердца уходили силы, еще остававшиеся в его мускулистой фигуре.
Он умолял своих свирепых богов сделать так, чтобы луна вынырнула из-за туч, которые плотной пеленой затянули небо. Он молился о том, чтобы ровное полотно саванны нарушили холм или дерево, или хотя бы валун, к которому он смог бы прижаться спиной и дать последний бой прайду [26] .
26
Прайд – стая львов.
Но боги не слышали его. Деревья в этой местности росли исключительно карликовые; вырастая ввысь на шесть или восемь футов, они выбрасывали ветви в стороны, становясь похожими на грибы-переростки. И если, несмотря на шипы, ему даже и удастся влезть на такое дерево, вожаку не составит труда преподать молодым львам урок и сбить его наземь в первом же прыжке. А единственными возвышенностями были термитники; некоторые достигали в высоту нескольких футов, но все равно не годились для обороны. Так что ему ничего не оставалось, как бежать дальше.
Чтобы бежать было легче, он выбросил свой большой охотничий лук после того, как израсходовал последнюю стрелу, хотя ему до слез жаль было расставаться со столь великолепным оружием. За ним вскоре последовали колчан и перевязь. Теперь на нем оставались только набедренная повязка из леопардовой шкуры, сандалии с высокой шнуровкой на ногах, бурдюк из козьего меха с водой и тяжелый меч с широким лезвием в ножнах, который он сейчас нес в руке. Расстаться с ним – значило потерять последнюю надежду.