Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник)
Шрифт:
14. Черная рука Сета
Конан очнулся от глубокого сна мгновенно и полностью, как кошка. Столь же стремительно он вскочил на ноги, обнажая меч, прежде чем человек, коснувшийся его плеча, успел хотя бы отпрянуть.
– Какие новости, Публио? – требовательно спросил Конан, узнав своего хозяина.
Золотая лампа бросала мягкий теплый свет на богатые гобелены и покрывала дивана, на котором он отдыхал.
Публио, оправившись от испуга, вызванного молниеносной реакцией его проснувшегося гостя, ответил:
– Зингарийца нашли. Он прибыл вчера на рассвете.
– Это наверняка Белозо, – пробормотал Конан, чувствуя, как у него учащенно забилась жилка на виске. – Где он сейчас?
– Он спит в доме Сервио.
– Ага, я помню этого дьявола по прежним временам, – проворчал Конан. – Пожалуй, мне стоит поспешить, пока какой-нибудь портовый вор не перерезал ему глотку из-за камня.
Он схватил плащ и накинул себе на плечи, после чего надел шлем, который подобрал ему Публио.
– Прикажи оседлать моего коня и держи его наготове во дворе, – распорядился он. – Я могу вернуться в большой спешке. Я не забуду о твоей сегодняшней услуге, Публио.
Несколькими мгновениями позже Публио, стоя у неприметной боковой двери, смотрел, как тает в сумерках высокая фигура уходящего короля.
– Прощай, корсар, – пробормотал купец. – Должно быть, камень и впрямь выдающийся, если за ним охотится человек, только что потерявший королевство. Жаль, что я не сказал своим парням, чтобы они позволили ему заполучить его, прежде чем прикончить. Но тогда что-нибудь может пойти не так. Пусть Аргос забудет Амру, и пусть наши с ним дела останутся в прошлом. В переулке позади дома Сервио – вот там Конан перестанет представлять для меня опасность.
Дом Сервио, грязный, пользующийся дурной славой притон, был расположен неподалеку от причалов, фасадом к береговой линии. Это было неуклюжее и кривое здание, сложенное из камня и корабельных брусьев, вдоль боковой стены которого тянулся длинный и узкий переулок. Когда Конан вошел в него, приближаясь к дому, у него возникло неприятное ощущение, что за ним наблюдают. Он пристально всматривался в убогие домики и лежащие между ними тени, но не заметил ничего, хотя однажды и уловил шорох одежды или кожи. Но в этом не было ничего необычного. Воры и попрошайки давно облюбовали такие вот кривые улочки, но вряд ли они рискнут напасть на него, стоит им оценить его габариты и доспехи.
Но вдруг впереди в стене открылась дверь, и Конан скользнул в тень арки. Из двери вышел какой-то человек и зашагал по переулку. Он шел, не скрываясь, но совершенно беззвучно, с природной грацией хищника из джунглей. Когда он проходил мимо, в тусклом свете Конан сумел разглядеть его лицо. Незнакомец оказался стигийцем. Даже в сумраке невозможно было не разглядеть горбоносый профиль и бритую голову, как и мантию, лежавшую на широких плечах. Он шел по переулку в сторону моря, и в какой-то миг Конану даже показалось, что он несет фонарь под одеждой, потому что король уловил лучик искрящегося света в тот самый миг, когда стигиец скрылся с глаз.
Но киммериец тут
Сделав несколько шагов, он оказался у двери, но, положив ладонь на засов, вдруг застыл на месте. Его чуткие пальцы, натренированные еще в те времена, когда он был вором в Заморе, подсказали ему, что замок взломан. На него налегли снаружи, причем с такой силой, что толстые железные болты погнулись и вылезли из своих гнезд. Конан не представлял, как можно было нанести двери такой урон, не разбудив всю округу, но он не сомневался, что это случилось сегодня ночью. В доме Сервио, да еще и там, где обитали воры и разбойники, сломанный замок не остался бы без внимания.
Конан осторожно перешагнул порог, сжимая в руке кинжал и спрашивая себя, как же он найдет комнату зингарийца. Ощупью пробираясь в полной темноте, он вдруг замер в неподвижности. Он чувствовал в комнате присутствие смерти – так, как ощущает ее дикий зверь, – не грозящее ему зло, а наличие мертвого тела, убитого совсем недавно. В темноте нога его наткнулась на что-то мягкое, тяжелое и податливое. Конана охватили недобрые предчувствия. Он нашарил в кромешной тьме полку, на которой стояла лампа, а рядом лежали кремень, кресало и трут. Еще через несколько секунд комнату осветил слабый трепещущий язычок пламени, и Конан напряженно огляделся по сторонам.
Убогую меблировку составляли грубо сколоченная кровать у нештукатуреной стены, голый стол да лавка. Внутренняя дверь была заперта на засов. А на утоптанном земляном полу лежал Белозо. Остановившимся взором он смотрел на закопченные балки затянутого паутиной потолка, раздвинув губы в жутковатом предсмертном оскале. Рядом валялся его меч, так и не извлеченный из ножен. Рубашка у него на груди была разорвана, и на загорелой мускулистой груди виднелся четкий отпечаток черной ладони.
Конан молча смотрел на труп, чувствуя, как зашевелились волосы у него на затылке.
– Кром! – пробормотал он наконец. – Черная рука Сета!
Он уже видел этот отпечаток раньше: то была черная метка смерти, которую оставляли жрецы Сета, мрачного культа, процветавшего в темной Стигии. И вдруг он вспомнил ту странную вспышку света, которую заметил под плащом загадочного стигийца, вышедшего, кстати, из этой самой комнаты!
– Клянусь Кромом, это было Сердце! – пробормотал он. – Он нес его под плащом. Он своей магией взломал дверь и убил Белозо. Это наверняка был жрец Сета.
Быстрый осмотр комнаты подтвердил по крайней мере часть его подозрений. На теле Белозо камня не было. У Конана вдруг появилось неприятное подозрение, что все случившееся отнюдь не было результатом нелепого стечения обстоятельств и что таинственная стигийская галера вошла в гавань Мессантии с определенной целью. Но откуда жрецы Сета могли знать, что Сердце придет сюда с юга? Однако же такое допущение казалось ничуть не менее вероятным, чем магия, позволяющая убить вооруженного мужчину простым прикосновением раскрытой ладони.