Приключения Красной Беретки
Шрифт:
– --
Они лежали на диване. Келли встала первой.
— Не, Келли, ты меня не запутаешь. Келли — Кали. Почему мне тогда это все кажется?
Келли встала, поправила одежду и улыбнулась:
— Красавица, у тебя ассоциации. У тебя на стене висит Кали, и это первично… Заметь, у тебя, а не у меня. Ты думаешь о Кали, я немного похожа на Кали, мое имя похоже на имя Кали, в результате тебе снится Кали, и в снах путается со мной… Так смотришь, будто я кому-то голову отрезала… А… – Келли открыла рот. И после паузы сказала:
— Да. Ужас.
Келли
— Извини, Беретка, но если это Кали, то Кали – это все-таки ты.
— Знаешь, Келли, что еще меня смущает? Как только речь заходит о жертвоприношениях, ты становишься подозрительно возбужденной.
— Я не знаю даже… – на этот раз удивленной была Келли, — Давай я скажу тебе все, что думаю… Понимаешь, я считаю, что в них что-то есть… Что они – одна из высших форм проявления человеческого божественного. Да и человеческой эстетики тоже.
— С эстетикой, я может, и соглашусь…
— Ты знаешь, все время, пока мы читали книги, я обращала внимание на описание жертвоприношений. И ни в одном описании я не увидела правильного жертвоприношения.
— Что значит правильного?
— Я думаю… нет, я знаю, что жертвоприношения совершаются людьми для себя, и приносить в жертву нужно именно своих. Но люди всегда, во всех книгах, хотели обмануть богов. Они придумали замещать собственные человеческие жертвы военнопленными, детьми бедняков, купленными рабами, животными, даже растениями… А ведь смысл – принести в жертву то, что дорого, и приносить в жертву должен тот, кому это дорого. А они уподобляются маленьким детям, которые, играя в прятки, думают, что если они не видят, то их тоже не видно. Неудивительно, что жертвоприношения у них никогда не работали. И неудивительно, что боги были всегда недовольны. Самое смешное – боги были недовольны жертвоприношениями!
— Жертвоприношение может быть совершено в состоянии просветления, а может быть совершено в состоянии невежества. Так же, как почти любое действие. Это общее место. – сказала Беретка.
— Да, именно просветленных жертвоприношений я в истории не нашла. Хотя жертвоприношения ведь были, возможно, когда-то они были просветленными. Ты можешь себе представить: небожественное жертвоприношение. Просветленное жертвоприношение – оно всегда богам, и никогда людям. Жертвоприношение – если оно действительно просветленное, а не убийство барашка — не может быть небожественным.
— У жертвоприношений есть какой-нибудь простой божественный смысл?
— Смысл жертвоприношений есть уменьшение ненужных страданий. Но люди давно этот смысл утратили, как и множество других смыслов. Если бы жертвоприношения были ошибкой, они были бы крайне редки. Но они повсеместны. Они проходят почти через все развитые культуры. Не может быть, чтобы была ошибка.
— Мы всегда разбираем со стороны божественного начала. А какие еще смыслы могут быть у жертвоприношений?
— Жертвоприношения – это средство оптимизации ресурсов.
— Фу, Как грубо. Хотя, возможно, тоже верно — сказала Келли.
— Скелет
Скелет мирно стоял в углу и рассматривал вечность сквозь противоположную стену. Беретка вылетела из кладовки
— Мы говорили, что никаких украденных вещей Полицейский в храм не передавал. То есть, богам не передавал. Потому это не имеет отношения к культу богини Кали.
— Было такое, — сказал Скелет.
— Подозреваемых двое – я и Кали, или одно в двух лицах?
— Да, я помню.
— А это что? – Беретка вытащила из-за спины пистолет.
— Это пистолет убитого, отданный вам Полицейским, — Скелет был само спокойствие.
— Я начинаю себя побаиваться, — сказала Беретка.
— Вы то, что вы есть.
— Я – проявление Кали, — Беретка сделала губки бантиком. — Привет. Что будем делать?
— Смиряться. Если это так, то просто принимать это, как есть. Но я не думаю, что это доказано. Сначала все нужно уточнить.
— Как с этим можно смириться?
— «Покорных рок ведет, а непокорных тащит»… Для кого-то все этой фразой заканчивается. Для кого-то все ей начинается. Рок – это воля богов. Воле богов нужно следовать.
— Я буду следовать. – Сказала Беретка. А потом еще подумала и сказала:
— Нужно съездить к Полицейскому.
— Полицейский
Беретка сидела напротив Полицейского – так, как это было много раз. Полицейский сиял.
— Я выбрал стратегию максимального охвата и провожу тактику окружения противника, — Полицейский был подчеркнуто серьезен, но было заметно, что он весьма доволен собой.
— Вы хотите рассказать мне что-то интересное? – Беретка была подчеркнуто спокойной.
— Да. А можно я начну издалека? – и, как только Беретка согласно кивнула, Полицейский начал говорить с жаром, почти с восторгом:
— Знаете ли вы историю про Герострата? Даже если знаете, я приведу детали. Этот Герострат, чтобы прославиться, поджег прекрасный храм Артемиды. Прекрасный храм. Трудно представить себе что-то более божественное, кроме вас. Этого Герострата поймали. И он сказал суду, что хотел прославиться в веках, чтобы его имя помнили потомки. Ради этого он так и поступил. Герострата прикончили, а на месте сгоревшего храма построили новый – который и был потом объявлен чудом света. Вроде было все ясно, и дело вроде бы закрыли. И оно оставалось закрытым, как я могу представить, очень долго, до наших дней. Да, они закрыли дело, как я хотел закрыть дело о маньяке – когда вы меня остановили. Я страшно вам благодарен, что вы заставили меня продолжить следствие. И я задался вопросом – а правду ли сказал Герострат суду? А хотел ли он действительно прославиться, или у него был другой мотив?
— Вы нашли новые обстоятельства этого дела? — спросила Беретка.
— Да. Я думаю, мотивы были совершенно другие. Герострат соврал суду. Потому что мотив его был слишком неприличным, чтобы о нем можно было говорить. Возможно, в силу внутреннего уродства он просто ненавидел красоту. А может, его внутреннее уродство усиливалось внешним.
— Я думаю, что человек, совершающий такое, не может быть не уродлив. Как известно, внешнее уродство и внутреннее обычно совпадают. Да, исключения бывают, но они крайне редки. А если добавить поступок, то уродство — налицо.